Тут Инка говорит: “Давай еще птичек сделаем”. Тогда-то Аська и решила взять немного бумаги у дедушки. Там в кабинете на его письменном столе в несколько рядов лежали целые стопки. На них, правда, было что-то написано, но во-первых в их доме на всех бумагах всегда что-нибудь написано, а во-вторых Аська решила, что если она возьмет немного листочков, то ничего страшного не будет — вон их у дедушки сколько.

А вечером Григорий Игнатьевич пришел в кабинет, да как зарычит:

— Что происходит?! Где страницы из моей новой книги?!

Потом прибежал в большую комнату, руками размахивает. Тут Аська ему и говорит, что они с Инкой взяли у него немного листочнов для голубей — у них ни одного не осталось, а у деда их много. Чего ж он жадничает. Тут деда опять как зарычит:

— Жадничаю?! Много листочков у меня, видите ли?! Да это же моя книга, над которой я три года работал! Я тебе сейчас покажу как птичек из нее делать, я тебе сейчас всыплю по первое число!

Аська не знала, какое сегодня число и что такое ”всыпать”, но подозревала, что это будет очень больно. К тому же и думать было некогда — деда со страшным лицом бегал за ней вокруг стола. Аська уворачивалась как могла и тут случилось невероятное… Когда на страшный Аськин вопль “спасите дедушку” сбежалась вся семья, Григорий Игнатьевич на четвереньках, грозно вращая глазами, переползал через обеденный стол, пытаясь схватить Аську, а та стояла как вкопанная и звала на помощь. Пока дедушку снимали со стола и успокаивали, Аська успела спрятаться под диван к Чарлику, откуда они оба, вытаращив глаза, стали наблюдать за всем происходящим.

Потом Григорию Игнатьевичу дали лекарство, чтобы успокоился, Глашу послали во двор собирать дедушкину книжку, то есть птичек, Аську выволокли из-под дивана и наказали, а дед ей объявил бойкот — перестал с ней разговаривать и вообще не обращал на нее внимания. Ну, то есть вроде Аськи и нет нигде совсем. Этого Аська перенести не могла! Сегодня она пошла к деду и сказала, что никогда-никогда не будет делать голубей из дедушкиных книжек! Из других может еще и подумает, а вот из его — никогда!

Аська, ты готова? — услышала она голос Григория Игнатьевича и счастливая побежала в коридор одеваться.

Ура!!! Путешествие начиналось!..

Хороша каша, да не наша

Аська делала очередную “операцию” пластмассовой кукле. В данный момент она приделывала ей ногу. Нога была от другой куклы, и никак не желала вставать на место. Аська сосредоточенно раздумывала как привертеть игрушке конечность, как вдруг из кухни раздался бабушкин голос:

— Асенька, мой руки — пора есть.

Именно с этих слов четыре раза в день начинались Аськины мучения. Ну не любила она есть и все тут! И зачем только взрослые придумали все эти глупости: мой руки, садись за стол, клади в рот еду, жуй, глотай, чисть зубы, а потом все сначала. Надоело! Только мешают каждый раз ей работать. Аська притворилась, что не слышит — может бабушка возьмет да и забудет про нее.

— Ася, немедленно садись за стол, — не унималась бабушка.

Как же, забудет она! Аська нехотя поплелась мыть руки, по пути размышляя над тем, что можно придумать на этот раз, чтобы не есть. Чего только Аська за это время не сочиняла. И горло у нее болело, и в ноге “тошнило”, и рука не шевелилась. Правда что болит горло лучше не говорить — себе же хуже. Бабушка как возьмет ложку, да как сунет ее в рот: “скажи, детка а-а-а” и так больно прижмет язык, что глаза на лоб лезут. Если болит ножка или там ручка, тоже в два счета проверят: папа с бабушкой повертят их туда-сюда, раз-раз и готово. Все равно есть заставят. Лучше всего было говорить, что болит голова или и в животике колет. Голову они вообще проверить не смогут, в крайнем случае термометр поставят, правда горькое лекарство пить обязательно дадут. Живот будут долго-долго щупать, потом будут говорить непонятные слова и, если повезет, решат на Аську посадить какую-то “диету”. То есть Аську посадить на нее. Взрослые вообще говорят всегда странные вещи. Потому что ни на чем таком Аська не сидит — просто ходит себе и все. Но это Аське очень нравиться, потому что, когда “диета”, можно не есть. Плохо только одно: есть не дают ничего, ну совсем ничего, а, значит, она лишается самого дорого в жизни — конфет и мороженого. А стоит только попросить конфетку, как тут же заставят съесть все по полной программе. Словом, выдумывай не выдумывай, а все равно что-нибудь не так получается! Вот почему нет на всей земле человека несчастнее бедной Аськи!

Сев за стол, Аська уныло подперла кулачком голову перед тарелкой с борщом.

— Убери, пожалуйста, локти со стола и ешь, — сказала бабушка.

— Что-то не хочется есть бойщ — он очень къясный… — промямлила Аська.

— Что ты плетешь? Борщ всегда красный.

— А я хочу белый, — заканючила Аська.

— Это щи бывают белые. В следующий раз сварю щи, а сейчас ешь борщ.

— Нет, ты сделай, чтобы он был белый, тогда съем, — упорствовала Аська.

— Как это я красный суп сделаю белым, а?! — рассердидась Людмила Ивановна.

— Не знаю… — вздохнула Аська, — пъидумай — ты же взъёслая…

— Что значит “пъидумай”? Ты соображаешь, что говоришь?! И вообще, долго ты будешь морочить мне голову?!

Аська откинулась на спинку стула и задумчиво грызла корку хлеба.

— Ну, ладно, тогда сделай гоёховый суп, — выпалила она первое, что пришло ей на ум.

И тут на бедную Аськину голову, вернее на стол, свалилось горе.

— По щучьему велению, по моему хотению суп гороховый появись! Оп-ля! — хлопнула в ладоши бабушка и через минуту перед Аськой стояла …тарелка с гороховым супом! От неожиданности Аська открыла рот, да так и осталась сидеть. А бабушка хитро сощурив глазки, смотрела на Аськину растерянную физиономию.

— Кушать подано, мадмуазель. Я как раз на завтра сварила ваш любимый супчик! Теперь не отвертитесь! Ложку в руки и с песней — вперед. Быстро! — скомандовала Людмила Ивановна.

— Я еще и петь должна?! — возмутилась Аська, придя в себя. Не переставая удивляться, как ловко у бабушки сразу образовался гороховый суп, она нехотя взяла в руки ложку. Впрочем, идея с песней ей тут же понравилась, и, размахивая ложкой она вдохновенно запела:

— В лесу я-я-дилась елочка, в лесу она ясла-а-а…

— Ты что, с ума сошла? — удивилась бабушка, —