— Может, правда, Игорь? — подняла голову Ольга Андреевна. — Зачем тебе нас мучить? Этот человек все равно ничего не сможет выяснить…

— Повторяю в десятый раз, мне очень жаль, Оленька, — с ноткой раздражения сказал Голицын, — но вопрос уже решеный. Сыщик, свалившийся нам на голову, проведет расследование и доложит о результатах. Не буду объяснять, какими причинами я руководствуюсь, поступая именно так. «Их есть у меня», можете не сомневаться. Незачем милиции раньше времени совать свой нос в чужие дела. В положенное время органам сообщат. И попробуйте убедить меня в том, что я должен быть другим, — нотки раздражения в голосе миллионера окрепли.

Народ безмолвствовал. Уикенд накрылся ржавым тазиком, — красноречиво говорила обиженная физиономия писателя-беллетриста. Лучший друг подозревает нас — своих лучших друзей? — гласила изумленная мина коммерсанта Робера. Его супруга с растущим любопытством разглядывала Турецкого. Уткнулся в пол Лаврушин. Молчали, никого не замечая, две скорбящие женщины.

— Прошу прощения за глупый вопрос, Игорь Максимович, — подала голос Герда, — но обед по расписанию?

— Компот свари, — проворчал Голицын, — печальный день, как-никак. Помянем душу раба божьего… Господа, можете расходиться. Не возражаю, если каждый займется своим делом.

— Минутка есть, Игорь Максимович? — поинтересовался Турецкий.

Они остались одни в кают-компании. Пассажиры разбрелись — кто по палубам, кто по каютам. Последней удалилась Ирина Сергеевна — вопросительно глянув на мужа. Голицын снисходительно кивнул — иди, мол, так и быть. В проеме образовался бдительный глаз телохранителя — скептически смерил «неблагонадежного» пассажира. Еще один жест со стороны босса — Салим неохотно отклеился от косяка, прикрыл дверь на палубу.

— Хотите начать с меня? — усмехнулся Голицын. — Ну, что ж, имеете право.

Он поднялся, добрался до холодильника, утопленного в стену, извлек оттуда банку чешского пива, раскрыл, слизал пену, сделал глоток. Миллионер, разминающийся пивом, — это занятная картина, но Турецкого в данный момент больше интересовало лицо Голицына.

— Пива хотите?

— Нет, спасибо. Не такой уж я и специалист по уничтожению алкоголя путем приема внутрь.

— Да ну?! — изумился миллионер.

— Ну да, — кивнул Турецкий. — Забудьте все, что видели сегодня утром. Вы точно не хотите обращаться в милицию?

— Послушайте, Александр Борисович, — начал раздражаться Голицын, — я похож на человека, меняющего свои решения? — Он пересек кают-компанию, опустился в кресло. Видимо, это было его любимое кресло.

— Так я же не спорю, — Турецкий пожал плечами. — Вам решать. И ошибки — тоже ваши. Скажите, вы много лет женаты?

— Четыре года, — усмехнулся миллионер. — Я встретил Ирину на балу в Санкт-Петербурге. Звучит глупо, но так оно и было. Один авторитетный господин, директор крупного благотворительного фонда, имеющий устойчивые связи с генерал-губернатором… пардон, губернаторшей, — Голицын язвительно усмехнулся, — устроил званый вечер в одном из питерских дворцов. Я вырвал эту женщину буквально из пищевода у какого-то алчного гангстера. Впрочем, гангстер в накладе не остался… Это так важно для вас?

— Вы сами начали рассказывать, — пожал плечами Турецкий. — Дети есть?

— Нет, — ответ прозвучал достаточно резко.

— Простите. Вы были близки с Николаем? Я имею в виду… нормальные человеческие отношения. Что он был за человек?

— Ну… — Голицын почесал затылок, сделал продолжительный глоток — настолько продолжительный, что после него осталось только потрясти банку, — как бы выразить в трех словах?.. Резкий, но добрый, умный, но наивный, близорукий, но дальнозоркий… Я говорил, что взял его на работу в свои структуры, — кстати, вовсе не за тем, чтобы сделать одолжение братцу. Николай хорошо учился в институте, имеет диплом с отличием, у него феноменальная память, из парня уже формировался неплохой юрист с цепкой хваткой. В принципе, если бы все пошло нормально, через год-другой я переместил бы его поближе к себе…

— Как насчет недостатков?

— Обычные человеческие недостатки, — пожал плечами Голицын. — Временами вспыльчив, недоверчив, хитер. Но пацан без подлости — уж я бы раскусил, будь в нем что неладно…

— Отношения с Ксенией у него были серьезные?

— А почему вы спрашиваете? — удивился Голицын. — Их свадьба, как говорится, была на мази. Никто не возражал, Ольга Андреевна, насколько я знаю, к невестке относится вполне благосклонно…

— У Ксения и Николая были отдельные каюты, — лаконично объяснил Турецкий.

— Ах, вот оно что… Пусть вас это не обманывает. Жест приличия перед матерью и отчимом. Можете не сомневаться, после того как все улеглись, либо Николай пришел к Ксении, либо Ксения пришла к…

Голицын осекся, озадаченно потер лоб донышком пустой банки, уставился с интересом на сыщика.

— Вы хотите сказать, что?..

— Ничего я не хочу сказать, — фыркнул Турецкий. — И подозревать несчастную девушку раньше времени — тоже не хочу. И вам не советую. Уговорили, Игорь Максимович, буду разбираться. Скажите, какие отношения были у вашей супруги с Николаем?

Серая тень пробежала по челу миллионера.

— Ну, что вы, какие отношения… Они от силы несколько раз виделись. Точнее сказать, два раза. Когда Лаврушины в полном составе приезжали к нам в гости в Дагомыс, и в прошлом году — на День весны и труда я устраивал аналогичную прогулку на яхте… Кстати, публика, за малым исключением, была та же самая. Ах, простите, на ваш вопрос я не ответил. Про отношение Ирины… Спокойное, Александр Борисович, отношение. Николай — мальчик, Ирина — взрослая женщина.

— Почему у вас с братом разные фамилии?

— А что в этом странного? — миллионер пожал плечами. — Двадцать лет ношу, не жалуюсь. Голицына — девичья фамилия моей матери. Сменил, когда открыл свой первый кооператив по изготовлению садовых леек и тяпок. Хорошо звучит, согласитесь, — тяпки от Голицына? — миллионер тихо засмеялся. — Еще вопросы есть, Александр Борисович? У вас появилось хоть одно твердое мнение?

— Появилось, — согласился Турецкий. — Могу с уверенностью сказать, что человек, затащивший меня на «Антигону», и человек, убивший Николая — совершенно разные люди, но оба они находятся здесь. Вам не кажется происходящее каким-то странным, Игорь Максимович?

— Это не ваша забота, Александр Борисович, — в голосе миллионера заскрипела жесть. Возникала уверенность, что «богатенький буратино» что-то знает. Но природное упрямство (или другие неведомые науке причины) не позволяет обратиться за помощью к правоохранительным органам. — Расследуйте преступление, уважаемый сыщик. Судя по всему, оно имело место. Осмотрите хорошенько тело, оно продолжает лежать в каюте.

— Вы кого-то подозреваете?

— Нет.

— Понимаю, ведь на яхте только близкие и проверенные люди… Последний вопрос, Игорь Максимович. Вернее, просьба. Я должен позвонить жене. Не делайте протестующих жестов — это естественное желание нормального человека. Потеряв меня из вида, она обратится в милицию. Милиция не разгонится, допускаю. Пресловутые сорок восемь часов еще не истекли. Но она будет действовать через Москву. Не сомневайтесь, Игорь Максимович, после нескольких звонков сочинская милиция построится и дружными колоннами отправится меня искать. Будут работать со всеми бродягами, нештатными сотрудниками и осведомителями. Найдется тот, кто видел меня поздним вечером. Не исключаю, что в разработке появится слово «Антигона». При изящном повороте дела инцидент могут рассмотреть, как насильственное удерживание человека. Всячески не хочу угрожать, но… вам оно надо? — Турецкий подумал и добавил: — В добавление к уже имеющимся у вас неприятностям?