— Да, а я думал: долг монаха — это помогать всем страждущим и обездоленным бескорыстно! — зло бросил ему. Лицо мужчины вытянулось.

— Да, но эти деньги, пожертвованные вами, пойдут на восстановление храма, — поспешил оправдаться он.

«Ага, или на увеселенья и обжорство этого толстяка», — отметил я про себя.

— Хорошо, мой казначей выдаст вам денежное вознаграждение, — оскалился я и позвонил в колокольчик. В комнату вошел слуга.

— К «казначею», пусть выдаст ему полагающуюся награду! — подчиненный покосился на меня, испуганно округлив глаза. Я грозно сдвинул брови, и мой верный воин вышел, понимая истинный приказ. — И пришлите лекаря в покои принцессы.

— Долгих лет великому императору Лартиссов! — потирая руки, откланялся монах, и я видел лукавую улыбку. Но мне было плевать, я знал, что мой палач быстро расправиться с ним. Я часто называл его «казначеем», когда хотел избавиться от неугодных мне людей. А с этим болтливым клоуном в рясе надо покончить. Я не хочу, чтобы кто-то узнал о прибытии в порт Алакриона корабля с тайным посланием. В коридоре послышались крики. Ну, вот на одну головную боль меньше.

Я подошел к хрупкому телу принцессы. Мне не верилось, что эта изможденная девушка, подобие той красавицы, за которой я ухаживал месяц назад. Взял излишне легкое тело на руки и понес в спальню. Присев на краешек, я дотронулся до всё ещё притягательной и любимой девушки. Мне хотелось прижать ее, успокоить, согреть и вернуть к жизни. Но я был вынужден ждать. Не прошло и пяти минут, как прибежали лекари.

Один из них был врачом королевской четы Миурахара. А второй моим личным целителем. Оба начали быстро и слажено хлопотать вокруг принцессы. Они тихо переговаривались и, сойдясь во мнении, озвучили его мне:

— Ее высочество истощена и нуждается в покое, отдыхе и еде. У нее имеются признаки удушения. По-видимому, бедная девочка пережила тяжелые мучения! — в один голос заявили они, как будто я этого и без них не понял. По одному ее виду все было ясно.

Лекари оставили склянки с мазями и целебные настойки, с подробной инструкцией их использования. Когда дверь закрылась, я прогнал служанок, и сам начал раздевать мою красавицу. Я аккуратно освободил свой бриллиант от упаковки, нежно поглаживая плавные изгибы, и отнес в теплую ванную. Мне нравилось мыть ее все еще бесподобное тело, просто прикасаться. Да я мог кончить миллионы раз, лишь от одного взгляда на нее. Но я вырывал все непристойные мысли из своей головы с корнем.

Закончив процедуры очищения божественного тела, я начал втирать мазь в ее синяки. Лишь в этот момент на сонном лице принцессы появилось некое подобие улыбки. Я не мог себе отказать в желании, хоть на миг коснуться заветных губ. Я боялся, что Джин очнется, но она продолжала пребывать в райских уголках своего сна. Еще несколько минут я любовался на сотканное богами тело. Прикрыв глаза, мечтал, как буду любить ее, целуя каждый миллиметр бархатистой кожи. Но возвратившись в реальность, я начал одевать Джиннайну в легкое кружево сорочек. О, боги, предо мной лежало чертовски соблазнительное искушение. Но если бы я поддался ему, каким бы человеком я стал?! Я рычал, сжимал зубы и кулаки, воспитывая в себе адское терпение. Я влил в ее приоткрытый ротик целебные настойки, как обещали лекари: после них она должна очнуться!

— Гратела! — позвал я служанку. Девушка вошла и сделала книксен. — Принеси госпоже еду. Она скоро очнется и захочет есть, — ну, по крайней мере, я так думаю.

Как ожидалось, принцесса очнулась через полчаса. Но былой блеск и огонь в ее глазах отсутствовал. Это был лишь призрак Джиннайны. Она не говорила, все время молчала. Отказывалась от еды. Мне с трудом удалось впихнуть в нее пару ложек.

— Джин, — не выдержав, я схватил ее за плечи, — неужели ты хочешь умереть! Так иди, давай, балкон в той стороне! — я встал и отвернулся. Я не мог больше смотреть на эту безвольную куклу.

Она тихо поднялась с постели и пошла к перилам.

— Ну, давай же, скорей! Ты же хочешь, чтобы смерть твоей матери, Гвенаэля и еще множества людей была напрасной? — Джиннайна бросилась на меня с криком.

— Ты, да что ты знаешь? Это все из-за меня! Это я! Я убила его, я обрекла его на страшную смерть! Это из-за меня убили маму! — она кричала, била меня по груди. А я, как полный идиот, стоял и улыбался. Прижимал ее к себе и успокаивал. Пусть она кричит, плачет, рыдает и ненавидит меня. Но пусть она живет. Пусть лучше будет такой, чем аморфным существом!

Джин еще долго плакала, сидя у меня на руках, да так и заснула. Я оставил ее, предварительно закрыв балкон. А утром, когда пришел навестить Джин, обнаружил, что вся еда съедена. Она стояла у баллюстрады в легком голубом платье.

— Доброе утро, принцесса! — поприветствовал я.

— Что вы хотели? — мрачным голосом произнесла девушка, без какого-либо пиетета.

— Узнать о вашем самочувствии?

— Хм, хорошее. Если вы о состоянии моего тела, — ответила принцесса, смотря на горизонт, в ту сторону, где находилась Хандрия.

— Ваше высочество, Джин, если разрешишь к тебе так обращаться, — я взял ее за руку. — Я никогда не смогу заменить тебе твою семью, но если позволишь — я ей стану. Я буду любить тебя, Джин, каждый день твоей жизни, пока боги не призовут мою душу!

Она обернулась и посмотрела на меня все тем же безразличным взглядом.

— Нет, я никогда не смогу быть тебе хорошей женой.

— Джин, я понимаю, я подожду, пока весь этот ужас пройдет.

— Ха-ха, ты думаешь, я смогу когда-нибудь забыть крики любимого на дыбе? Ты думаешь: я смогу когда-нибудь забыть всё? Унижению, насилию, жизни в рабстве — я предпочла смерть от рук любимого. Я никогда не смогу забыть их крики, я никогда не смогу смыть их кровь, что на моих руках. Я никогда этого не забуду.

Прошу прощения за долгое отсутствие у нас в городе было небольшое наводнение, в некоторых районах не было электричества и воды… В общем, честно говоря было не до творчества. Сейчас все восстанавливается.

От лица Джиннайны, принцессы Алакриона.

Я смотрела в глаза самому императору Лартиссов, Вескальду. И разговаривала с ним, словно мы уже сто лет знакомы, плюя на правила этикета и прочие формальности. Теперь меня уже ничто не страшило. Вескальд просил меня стать его женой! О, боги! Как будто я его любила?! Да, он, безусловно, красавчик! Благородные черты лица, аристократический профиль. Белые волосы и карие глаза, смуглая кожа. И тело, как у бога. Я знаю его репутацию пожирателя женских сердец. Но чье сердце он не смог покорить, так это мое. Просто в нем уже не было места для него. Все без остатка я отдала Гвенаэлю. Он был словно ночь — черные волосы и синие бездонные глаза, что затягивают как омут. А Вескальд — светлый, подобно дню. И нет ничего, что могло напомнить мне о любимом. Я смотрела на него и не испытывала никаких чувств.

— Значит, я тебе помогу! — вдруг его глаза стали темными, а руки обхватили мою талию и притянули к себе. Его губы впились в мой рот. Я старалась оттолкнуть его, но это было бесполезно, все равно что пытаться сдвинуть гору.