На протяжении всех этих лет Макс предоставлял жене щедрое денежное содержание. Судя по всему, он был состоятельным человеком.

— Нет, он не нуждается в деньгах, — решительно заявила София.

— О! Ну в таком случае Истерли, возможно, коллекционирует дамские украшения. У меня был кузен, который собирал женские сорочки. На день его смерти эта коллекция насчитывала сто пятьдесят сорочек. — Леди Нили понизила голос до шепота: — Я слышала, перед смертью он просил, чтобы его похоронили в одной из сорочек, но этого не позволила церковь.

— Лорд Истерли не коллекционирует чужие драгоценности, — возразила София, на которую не произвел никакого впечатления рассказ хозяйки дома.

— В таком случае он мог взять браслет просто так, без определенной цели, — заявила леди Нили. — Логику преступного умысла трудно понять.

София вскочила.

— У лорда Истерли нет никакого преступного умысла! — воскликнула она.

На мгновение в комнате установилась тишина, а затем попугай громко закричал. Леди Нили натянуто улыбнулась:

— Вы поступаете очень благородно, моя дорогая, защищая лорда Истерли.

— Я не защищаю лорда Истерли, я просто хочу установить истину. Я найду ваш браслет, леди Нили, и докажу, что вы ошибались. А пока хочу вам сказать, что у вас нет никаких улик против моего мужа и поэтому вы не должны распространять порочащие его слухи.

— Как вы можете с таким рвением защищать Истерли, человека, бросившего вас у алтаря!

— Мои отношения с лордом Истерли вас не касаются. — Голос Софии звучал сдержанно, но в ее глазах сквозило холодное презрение.

Леди Нили вспыхнула:

— Хорошо, я больше не произнесу ни слова о своих подозрениях. По крайней мере я буду молчать до тех пор, пока мне не зададут прямой вопрос на эту тему.

Сказав это, леди Нили повернулась к жердочке, на которой сидел попугай, и снова заговорила о своем.

Софии было недостаточно обещания, данного леди Нили, но она не стала спорить, понимая, что большего не добьется. Вскоре она простилась с хозяйкой дома и отправилась к лорду Роу.

Когда София вышла из кареты, поднялся сильный ветер, но вскоре он утих, разогнал тучи, и на небо выглянуло солнце. Это обстоятельство показалось Софии хорошим предзнаменованием, и у нее сразу же улучшилось настроение.

Лорд и леди Роу были дома. В комнате, где они находились, царил страшный беспорядок. Супруги наперебой отдавали распоряжения рослым лакеям, которые освобождали место для нового фортепиано. Бедные слуги метались по комнате, не зная, кого слушать. Лорд Роу хотел, чтобы новый инструмент стоял у окна, а жена настаивала на том, чтобы фортепиано заняло место рядом с арфой, подальше от ярких солнечных лучей, заливавших комнату во второй половине дня.

Минут через десять в помещение наконец-то втащили фортепиано. Это был роскошный инструмент, и София сразу поняла, что чета Роу находилась на подъеме. И судя по новым мягким коврам и дорогой мебели, явно приобретенной совсем недавно, лорд Роу в настоящее время не нуждался в средствах. Во всяком случае, он вполне мог позволить себе купить браслет, если бы ему это вдруг вздумалось, и не стал бы покушаться на чужую собственность.

София быстро откланялась и поехала навестить другую особу, имя которой значилось в ее списке. Это была госпожа Уэрхорс, вдова, которая всегда рассыпалась в комплиментах и льстила хозяевам дома самым подхалимским образом, за что ее и приглашали на званые ужины. Эта пожилая дама жила вместе со своей болтливой дальней родственницей в квартире, обставленной очень скромно.

София попыталась ясно дать понять, что очень спешит, однако родственница миссис Уэрхорс не желала выпускать гостью из дома до тех пор, пока та не выпьет чаю. И Софии пришлось выпить чашку невкусного остывшего чаю. После нескольких попыток Софии узнать, где находится миссис Уэрхорс, родственница наконец сказала, что она поехала купить пару лент, необходимых для того, чтобы перешить старую шляпку.

София приказала кучеру ехать на Бонд-стрит и вскоре заприметила миссис Уэрхорс, выходившую из магазина со скромным свертком в руках. Увидев Софию, миссис Уэрхорс просияла.

Она согласилась прогуляться с Софией по улице, а затем вернуться домой в удобной карете своей молодой спутницы. Впрочем, София очень скоро пожалела о своем предложении. Миссис Уэрхорс осыпала ее комплиментами, а потом начала, вздыхая и ахая, жаловаться на свое плачевное положение. Она явно рассчитывала не столько услышать слова сочувствия, сколько получить от разговора какую-нибудь ощутимую выгоду.

София некоторое время слушала ее, сжав зубы, а затем перебила и заговорила на интересующую ее тему. Она попросила вдову вспомнить злосчастный вечер в доме леди Нили. Миссис Уэрхорс с готовностью предалась воспоминаниям. К несчастью, они большей частью сводились к восхвалению восхитительного наряда, который был в тот вечер на Софии.

София, набравшись терпения, слушала ее льстивую болтовню. Она надеялась, что в безудержном потоке Речи вдовы невзначай проскочит какая-нибудь важная информация, но ничего интересного миссис Уэрхорс так и не сказала.

В конце концов Софии стало невыносимо слушать болтовню вдовы и она предложила вернуться к карете посетовав на холодный ветер. По крайней мере главное понять удалось: миссис Уэрхорс вряд ли можно было отнести к числу подозреваемых. У этой дамы не хватило бы ни храбрости, ни мозгов для того, чтобы совершить столь дерзкую кражу.

Они уже почти подошли к карете, как вдруг София увидела появившуюся из-за угла новую роскошную открытую коляску, запряженную парой великолепных гнедых лошадей. Когда коляска приблизилась, София разглядела, что ею правит Макс. Он был необыкновенно хорош в своем новом, с иголочки, пальто с пелериной и изящной шляпе. Ветер играл его темными волосами, в его позе и выражении лица чувствовались уверенность и превосходство.

Внезапно Софию пронзило ощущение счастья. Она была рада видеть Макса и невольно широко улыбнулась, не отдавая себе отчета в том, что делает. К счастью, миссис Уэрхорс помешала ей более бурно выразить свою радость от неожиданной встречи с ним.

— Дорогая моя леди Истерли, по-моему, это ваш муж! О, подождите! Вы, наверное, не называете его мужем, ведь он так жестоко обошелся с вами. Столько лет вы жили в разлуке. Впрочем, все, что ни делается, — к лучшему, если учесть, что этот человек оказался вором.

София так резко остановилась, что спешивший за ней прохожий едва не толкнул ее в спину. Не обращая внимания на его извинения, София с гневным видом воскликнула:

— Вы обвиняете лорда Истерли в воровстве?

Улыбку с лица вдовы словно ветром сдуло.

— Я… я… Но ведь это всем известно!

— Известно только одно: у леди Нили пропал браслет и нет никаких улик, указывающих на человека, который его взял.

— О! Да, конечно… конечно… Я просто повторила то, что говорит леди Нили, вот и все. Я вовсе не имела в виду… — Миссис Уэрхорс замолчала, и на ее лице появилось выражение отчаяния.