Оправила платье, в котором легла и, подкравшись к двери, тихонько приоткрыла, выскальзывая во мрак.

Снова странно. Чего я выперлась? На дворе ночь, все мирно спят в своих кроватях, а я стою посреди пустынного коридора и ежусь от прокатывающегося по ногам холода да щурюсь от тусклого света редких фонарей.

Дело было в странном шепоте, что меня разбудил. Словно кто-то наклонился к уху, ласково позвал по имени, а потом растаял в ночной тишине.

Казалось, я все еще слышу этот зов. Ощущаю кожей, кутаюсь в него как в теплый пуховый платок; это он поманил меня за собой, повлек выйти, остановиться и чуть-чуть подождать. Но чего?

М-да. После перемещения в Эостер, вообще перестала себя узнавать. Чувствую иначе, думаю обо всяких глупостях. Про поступки вовсе смолчу. Чего стоит обещанный поцелуй незнакомому эльфийскому магу?

Дома подобного себе не позволяла. Мы и с Игорем стали встречаться только после того как он сам предложил, хотя я сохла по нему уже очень давно. А тут одна встреча, один разговор и, вуаля, я связана магическим уговором…

Убедившись, что вокруг никого, решила вернуться, и именно в этот момент над головой раздался знакомый, обволакивающий теплом и бесконечной уверенностью голос:

— Следуй за мной.

Я резко обернулась.

Агарвэн стоял строго позади. Появился бесшумно, совершенно неслышно, подобно теням скользившим сейчас по тишине продуваемых сквозняком коридоров. Опалил кипящим в его венах Огнем и намертво поймал цепким тяжелым взглядом. В синих глазах полыхали огненные искорки, обрамляя радужки золотистой каймой, отчего они загадочно светились.

Сам облачен по-походному, из-за плеч поблескивали рукояти клинков, за широкий пояс были заткнуты кинжалы и какое-то метальное оружие.

— Что случилось? — Шепнула я.

А у самой в душе паника и мысли, перепутавшиеся от одного единственного вопроса: Почему когда Он рядом, я становлюсь сама не своя? Теряюсь, смущаюсь, краснею, не могу вымолвить не единого слова.

Неужели дело в природном эльфийском очаровании, о каком предупреждала Мирра? Или есть что-то еще?

— Мы уезжаем, — припечатал командир. И направился к дальней, бьющей светом двери, вынуждая бежать следом.

— Посреди ночи? — Воскликнула я.

— Вынудили обстоятельства. Быстрее, принцесса.

Где-то между кухней и складом с провиантом я вспомнила, что оставила в покоях плащ и, передернув плечами покрытыми хоть и богато отделанной, все же тонкой тканью платья, подумала за ним вернуться, но командир запретил. Ну как запретил — вцепился в запястье мертвой хваткой и не отпускал до тех пор, пока не привел в залитую светом одинокого фонаря конюшню, где нас уже дожидались.

У дальних загонов беседовали миловидный Лафаэль и его ослепительно красивый брат Даэрон. Первый сжимал за повод гарцующего командирского скакуна; у второго через руку был переброшен тяжелый плащ с опушкой из пушистого, блескучего меха.

Едва мы вошли, Элеанди бесшумно двинулись навстречу.

— Джифаред близко, — проговорил Даэрон, передавая командиру плащ. — Еще немного и учует девчонку.

Нахмурила лоб.

Анимаг о котором предупреждал граф Морэ?

В подтверждении догадки неподалеку взвыл волк, и кровь в жилах заледенела. Сразу за первым заголосил другой хищник — вой оказался глуше, протяжнее, видно, ветер принес его издалека — со стороны обледенелых горных вершин или бескрайней равнины.

Я непонимающе уставилась на командира.

Беловолосый и бровью не дернул, лишь качнул головой и неожиданно набросил на мои плечи тяжелый, отороченный густым богатым мехом плащ.

Шею и щеки тут же защекотало шелковистым теплом, а голову вскружили нотки терпких полевых трав, не успевшие выветриться с ткани в морозных узорах.

Агарвэн прищурил синие глаза, будто оценивая, идет мне его одеяние, и чуть заметно улыбнулся. Не нежно, как другу или любимой, а будничного, спокойно. Без всплеска эмоции.

— Теперь не учует.

— Торопитесь, — подвел Лафаэль коня.

Я и рта раскрыть не успела, крепкие широкие ладони грубо стиснули за талию и подбросили вверх. Взвизгнула. Потому что пол остался где-то внизу, а низкий потолок настолько приблизился, что я едва не соприкоснулась с ним макушкой.

И вот я в седле. С непривычки потеряла равновесие, стала заваливаться. Агарвэн лихо пристроился позади. Поддержал горячей рукой за спину; второй обхватил талию, отклоняя назад и вынуждая вжаться спиной в рельефы твердой, мускулистой груди.

В висках тут же зашумела кровь, а от заколотившегося в груди сердца, потемнело в глазах.

Мне и без того рядом с ним невыносимо душно, а он еще специально к себе прижимает, пьянит дурацким ароматом, щекочет свободно распущенными снежными волосами, прожигает тонкое платье горячими, как угли пальцами.

Вцепилась в обвившую мою талию руку и, приложив все силы, попыталась сдернуть. Отнюдь. Она была мощная, с твердыми точно сталь мышцами; настолько сильная, что такую не то что мне, пятерке крепких парней не одолеть.

— Уймись, Изабелла, — эльф играючи стряхнул мои дрожащие, слабые пальцы.

Разозленная собственной неудачей, я заглянула в невозмутимое эльфийское лицо.

— Отпусти.

Меня смерили коротким, безразличным взглядом и намеренно прижали покрепче.

«Хам!», буркнула про себя. И пока Лафаэль кивал на обращенную к нему речь, а Даэрон подправлял подпругу под конским животом, размахнулась и саданула Агарвэна локтем. Куда попала, не знаю, может в бок, может в грудь, но потому как маг не издал ни единого звука, с досадой поняла — саданула не очень.

Неожиданно мужчина выбросил руку, ловко перехватил мою голову, заставляя отклониться ему на плечо, второй с силой стиснул за плечи и вжал в себя с такой силой, что я теперь не то, что пошевелиться — вздохнуть не могла.

Дернулась — бесполезно. Еще раз и снова без толку. Его сильные горячие руки сковали крепче оков. Одна жгла мне лоб, другая, пробежавшись по горлу и легонько его сдавив, пресекла попытку закричать.

Каким-то чудом набрав в легкие воздух, зашипела:

— Что ты себе позволяешь?

И тут мою скулу обожгло горячее дыхание. Голос ласковый, даже нежный, а в словах прямая угроза:

— Будешь и дальше брыкаться — свяжу.

От испуга пискнула и присмирела.

То, что Агарвэн не шутит, поняла еще когда он исцелял мою переломанную ногу. Не успокоюсь, и впрямь окажусь в его полной власти связанная по рукам и ногам. В таком положении унять колотившееся в груди сердце будет, ой, как не просто.

Понимала, что должна уступить, но разум туманила обида. Прежде считала себя разумным человеком, но сейчас меня будто подменили. Сам, значит, затребовал поцелуй, а на деле абсолютно равнодушен к людским женщинам.