Подалась поближе к костру, и уперлась в сумрачный взгляд беловолосого. Скрестив руки на обнаженной груди, маг жег таинственной синевой притягательных глаз и изгибал губы в недоброй ухмылке.

Опять недоволен?

Открыла рот спросить «почему», но эльф коснулся ледяной корочки, успевшей прихватить мои волосы. Та хрустнула, осыпаясь хрусталем. Проследила ее полет и почувствовала, как горячие мужские пальцы уже сползли мне на лоб. Легонько провели вдоль линии роста волос, нежно огладили заиндевевшую бровь и соскользнули к горящей от мороза щеке.

Зубы опять застучали от непонятного страха:

— Ч-что ты д-делаешь?

Он неторопливо приблизился, посмотрел свысока.

— Вилард очень огорчиться, если одна из невест замерзнет по дороге.

Опять этот Владыка Севера.

А что же сам эльф? Тоже огорчится?

— Очень, принцесса, — сомкнулись горячие ладони у меня на щеках.

От хлынувшего в лицо жара перехватило дыхание.

Должна была что-то сделать — оттолкнуть, запретить, но в который раз поняв, что совершенно не могу сопротивляться эльфийским чарам, не шелохнулась.

Агарвэн плавно повлек на себя, заставляя приникнуть к раскаленной груди. Мою кожу опалило огнем, голова пошла кругом.

— Остановись, — взмолилась я, вздрагивая от загремевшего в ушах предостережения Мирры. — Пожалуйста.

Он не подумал. Одной рукой обхватил мою макушку, вторую опустил на талию, вдавливая меня в себя. Расстегнул фибулу и, стянув с плеч меховой плащ, рванул шнуровку корсета.

— Мороз усиливается. Не согрею — умрёшь.

Слова мужчины доходили издалека, как сквозь плотно затворенную дверь.

Я едва ли понимала его действия. Неопытная. Неискушенная. Не изведавшая настоящей мужской ласки.

И хотя разум настаивал — от него зависят мои здоровье и жизнь, дрожащее сердечко настойчиво сопротивлялось, принося отчетливое понимание — эльф играет и забавляется, в то время как я все сильнее попадаю под влияние умелых мужских рук, пленительных синих глаз, завораживающего голоса…

— Просто не двигайся, — вполголоса повелел командир.

Пока ловкие эльфийские пальцы играючи расправлялись с крючками и шелковистыми ленточками корсета, я невольно передергивалась, задаваясь ядовитым вопросом: скольких девушек он соблазнил до меня?

Учитывая нечеловеческую красоту принца и небывалую ауру влечения, уверена, их было немало.

Словно в подтверждении этих доводов, Агарвэн приспустил ворот моего платья, оголяя спину. Горячие пальцы мучительно медленно заскользили от шеи к обнаженным плечам, вызывая по телу озноб.

Я вздрогнула, закусила губу.

Оказалось, его пальцы немного шершавые, огрубевшие от металла рукоятей и частых военных походов, и одновременно мягкие, нежные как теплый бархат; кипят и будто вибрируют, источая теплый свет.

Делая долгие частые вдохи, через какое-то время я всё-таки сумела отключить эмоции. Отвлеклась тем, как обустроюсь в Затмаре. Не помешает одолжить денег и разжиться новой одеждой, выяснить, где библиотека, заглянуть туда и поискать книги об истории и географии. Может, отправиться на уроки верховой езды. И, само собой, поискать учителя.

— Там куда мы едем есть травники? — Благодаря титаническим усилиям мой голос прозвучал твердо.

— Там «куда»? — Переспросил «искуситель». — Есть, принцесса. Они везде есть. Тебе зачем?

— Это для дела.

— Поделишься?

Вот познакомит с какой-нибудь седовласой ведуньей или мастером целебных снадобий, тогда посмотрим. А пока пусть не ждет.

— Видимо, нет, — понял Агарвэн, надавив мне на спину.

Весь мир разом сосредоточился на этих интимных прикосновениях. Горевшее огнем тело охватила истома. Удерживая рвущийся из легких стон, я, что было силы уткнулась мужчине в предплечье и стиснула зубы.

Запретила себе стонать, но не сдержалась.

Чувство полета сменялось непреодолимой тоской и, наоборот, нахлынувшая печаль внезапно оттеснялась раскрывающейся в сердце безумной эйфорией.

Максимум на что хватало моего бывшего парня — помять губы да потискать обнаженную грудь. Здесь и сейчас было иначе.

Пальцы Агарэвна уперлись в копчик, и поясницу болезненно заломило — так сильно, что колени, упиравшиеся в лесной грунт, предательски задрожали. Еще секунда и я бы соскользнула на снег, но он мягко поддержал мои бедра. Эти новые прикосновения отозвались в теле новой волной мучительной дрожи.

Искусные пальцы эльфа стали очень медленно подниматься вверх, мимолетно касаясь плавившегося в огне позвоночника. В лесной ветер вплелся шепот, и в меня «хлынула» мощь колдовского Огня; опалила каждую клеточку заледеневшего тела, закипятила кровь.

Воздух вокруг заволокло жгучим паром, снег под нами истаял как воск; взметнувшееся во все стороны пламя обожгло ближайшие к поляне сосны. Я отвлеклась на полыхнувшие белой вспышкой вершины, а после обнаружила, что сижу у костра в одиночестве. Передергиваю голыми плечами, пытаюсь отдышаться и унять дрожь.

Эльфийский Огонь схлынул и больше не жег мое тело, а я даже не успела уловить конец ритуала. Повертелась и заметила стремительно тающий в сумраке высокий силуэт. На обнаженной спине поблескивали капельки пота, с белых волос скатывались огненные искры, истаивая в полете, а сам маг немного покачивался, как если бы вместе с теплом отдал еще и свои целительные силы.

Почувствовав пристальный взгляд, он бросил, не оборачиваясь:

— До утра не замерзнешь. Ложись.

И пропал в темноте.

Все еще находясь в состоянии близком к потере пульса, я подтянула мех. Согрела звеневший внутри лед кипящими ладонями, сделала несколько жадных глотков. Натянула на плечи платье, завернулась в подобранный со снега плащ и легла у костра. Холода и впрямь не ощущала; вот только обрадоваться этому не могла.

Внутри все переворачивалось и плавилось в гневе.

«Глупая! Лорд Агарвэн слишком красив. Слишком притягателен. Однажды, попав под воздействие эльфийского обаяния, будет уже не спастись. Неестественное влечение сведёт с ума, и пока не отдашься ему и телом и разумом, будешь страдать, не ведая покоя и сна.

Сама не заметишь, как влюбишься в прекрасного принца и в конец превратишься в потерявшее волю никчёмное существо.

А, потому Диана, как только доберетесь до города, держись от него подальше».

Агарвэн окунул горящие ладони в снег и, остудив, стряхнул капельки влаги.

Поднялся. С усилием подавил бесившийся в венах Огонь и, запретив стихии малейшее шевеление, тряхнул снежными волосами.

В последние дни Магия как с цепи сорвалась. Бунтует, рвется из сердца точно зверь из закрытой на замок клетки и, не внимая голосу разума, стремится к принцессе. То жаждет спалить, то вдруг затихнув, принимается изучать дочь человека, повинного в гибели Белолесья.