Поступил так, чтобы унизить? Уязвил намеренно, дабы ранить в самое сердце, так как видит во мне дочь заклятого врага?

Ему удалось.

— Лафаэль передай из сумки веревку, — тем временем проговорил Агарвэн.

Еще и насмехается, гад.

Я дернулась, выгибаясь; в ответ он усилил нажим на горло и лоб.

— Вам придется уехать, миледи, — лучник протянул командиру верёвку и, поймав мой взгляд, тяжело вздохнул. — Иначе все погибнут.

От сего грустного, упавшего голоса стало не по себе. Эгоистичный порыв, нахлынувший от обиды и боли прошел, и я поняла, что веду себя глупо. Прикусила губу и, наступив собственным чувствам на горло, наконец, сдалась державшему меня мужчине на милость.

— Ладно. Твоя взяла.

Агарвэн хмыкнул. Руки, фиксировавшие мои плечи и голову, еще секунду не шевелились, будто он размышлял можно ли верить на слово принцессе Изабелле, а после ослабили хватку. Я, наконец, свободно вздохнула.

Прижала ладони к пылавшим малиновым цветом щекам, стерла проступившие слезы и вцепилась в конскую гриву, пытаясь отдышаться. Командир уже переключил внимание на подчиненных.

— Выждите два дня и только после отбывайте в Затмар. Отвечаете за Камиллу Морэ головами.

— Tancave cano, — отозвались братья с почтением.

Кивнув тем, кому (как подумалось) он доверял больше прочих своих воинов, командир натянул поводья и в уши ворвался свист свирепого ветра — в полуночный мрак, вошедшую в силу метель и трескучий мороз мы вылетели на полном скаку.

Конь взял левее, нырнул в темный переулок, пронесся мимо харчевен и общественной бани, перемахнул через овражек и выскочил в чистое заснеженное поле. Перешел на галоп и бросился в сторону мелькнувшей в свете полумесяца поляне.

Стиснутая крепкими руками Агарвэна, я боялась пошелохнуться. Чувствовала, как эльф все сильнее вжимает меня в конскую шею, чтобы сберечь от бросавшегося ледяными горстями снега. Ощущала, как укрывает жаркими руками, дабы согреть от заметавшей отовсюду метели.

Мы ехали много часов подряд. Кругом вздымались вековые деревья, но их стволы мелькали с такой быстротой, что казались размытыми пятнами на фоне таежного сумрака; изредка в облаках угадывался дрожащий силуэт полумесяца, вдали виднелись горы.

Порой я проваливалась в дрему, но как только нас настигал зловещий волчий вой, тут же выныривала обратно. Оборачивалась, щурилась до боли и сквозь снежную взвесь средь могучих стволов замечала отблески кровожадных глаз, пытавшихся настигнуть быстроногого эльфийского скакуна.

Вздрагивала, инстинктивно втягивала голову в пушистую опушку командирского плаща и зажмуривалась. Точно ощущая мой ужас и бессилие, Агарвэн крепче прижимал к себе и, склоняясь к самому уху, обжигал хрипловатым шепотом:

— Не бойся. Я рядом.

Конь нырял под корягу, устремляясь куда-то во мрак, перемахивал через наваленный в снеге валежник и волчий вой пропадал, оставался вдали. Анимаги теряли наш след, бегущие по пятам звери путали тропы, сворачивали не туда, и убаюканная песнями северных ветров, я вновь засыпала на мощном плече хранителя.

… Очнулась от того, что сильно замерзла. Выяснилось, мы остановились на серебрящейся снегом полянке, окольцованной сумрачной чащей. Воздух тихий, морозный, кусает до боли, а все, потому что эльф спешился и оставил меня одну.

Ночью? В непролазных дебрях?

По венам пополз липкий страх…

К счастью, испугаться толком не успела. Сосновые ветви расступились и мужчина вернулся на поляну с охапкой сухого хвороста. Бросил на снег, опустился на колено и сорвал перчатки.

С эльфийских пальцев скатились тусклые огненные ручейки, побежали по хворосту оранжевыми язычками и, подпитанные словами заклинания, разгорелись пламенем. Завертелись — послушные руке мага и, затрещав, взвились в беззвездное небо, превращаясь в добротный костёр.

— Проснулась? — Поинтересовался Агарвэн, натягивая перчатки.

Когда я не ответила, да еще демонстративно отвернулась, приблизился и бесцеремонно потянул с седла.

— Эй!

Я пискнула и вцепилась в мужские плечи, чувствуя, как оказываюсь в вертикальном положении. От долгой скачки тело одеревенело. Без поддержки я покачнулась и предсказуемо ушла в сугроб по щиколотки. Дернула ноги, но не только не освободилась, а еще и, не удержавшись, осела на снег.

Вот ведь попала!

Спокойно выслушав, как шиплю, Агарвэн опустился рядом на корточки, посмотрел на меня в упор. Едва я столкнулась с прямым проницательным взглядом синих глаз, лицо запылало, а руки и ноги, напротив, мгновенно заледенели. Зубы застучали от холода и нахлынувшего с новой силой волнения.

— Ты бы п-правда меня св-вязал? — Буркнула первое, о чем подумала.

На лицо мужчины легла странная тень; несколько секунд он отвечал внимательным взглядом, а после ответил:

— Сама как думаешь?

Честное слово — никак. В голове все давно перепуталось; чувствовала, думала и понимала через какой-то туман.

Беловолосый маг хмыкнул, затем подхватил меня на руки и отнёс к трещавшему на всю поляну костру. Дальше выставил по периметру Охранную Сеть. Пока удивлялась уплотняющейся в воздухе переливающейся, словно лазерные нити «паутинке», он вынул из седельной сумки пшеничную лепешку и, разломив, протянул половину:

— Проголодалась?

— Н-немного.

Взявшись жевать, невольно предалась воспоминаниям о доме, последнем разговоре с бывшими друзьями и том странном тумане, попав в липкое марево которого, я каким-то образом перенеслась в Эостер. Не сказать, что хорошо понимала суть произошедшего. Но начитавшись фэнтезийных романов, легко сообразила, что, по всей вероятности, стала жертвой магического призыва.

То есть попала сюда вследствие переноса через пространственную Грань. Вот только я еще не до конца поняла, сдернули только мою душу или все-таки душу с телом? Ведь, надо признать, увиденный в зеркале «новый» облик — шокировал. Потребуется немало усилий, чтобы докопаться до истины.

— Пей, — сунули под нос мех с отогретой водой.

Вспомнив, где нахожусь, отпила и решила немного взбодриться. Метель стихла, но едва закатное солнце подрумянило вершины обледенелых гор — сгустившийся воздух стал жечься как пламя. Даже лесная нечисть попряталась в норы, не решаясь пугать одиноких путников. Настолько трескучим оказался мороз!

В итоге, первое, что я сделала — это плотнее закуталась в эльфийский плащ, прячась лицом в мех. Не помогло. Тогда сняла перчатки и попыталась отогреть кисти прерывистым, перемежавшимся со стуком зубов, дыханием. Снова тщетно.

Ступни в сапогах ныли от боли, пальцы ног едва шевелились, а на меня все сильнее накатывала сонливость. Веки слипались, и сильно отяжелевшая голова клонилось к дыбившемуся справа сугробу, казавшемуся теперь взбитой пуховой периной.