– Ну-ну, – шумно втянул аромат ноздрями Татаринов. – Приятственно пахнет, хоть и не по-нашему!

– Скажи-ка мне, Миша, – спросил я, закончив с приготовлениями, – а что, если посадить казаков на греческие фелюги, да с таким экипажем заняться перехватом купцов, и хоть бы и сюда, в Керчь, доставлять, а за то щедрые награды от меня получать звонкой монетой и иным чем полезным?

– Нешто тебе, великий государь, наша служба разонравилась? – подобрался казак. – Неужто недоволен ты, как мы за твою царскую милость кровь проливаем?!

– Ну отчего же, просто думаю, как еще лучше сделать. Чтобы урону османам еще больше нанести.

– Не знаю, государь, – тряхнул головой после недолгого раздумья есаул. – Ненадежный они народ, греки! Да и нам, казакам, иначе как на стругах несподручно.

– Что несподручно? – поинтересовался только что подошедший фон Гершов.

– Да вот, уговариваю Мишку вместе с греками на фелюгах турок атаковать.

– И что?

– Не хочет.

– Ваше величество желал бы завести каперский флот? – сообразил прибывший вслед за померанцем Петерсон. – Это хорошая идея!

– Что еще за каперсы? – не понял Панин.

– Не каперсы, а каперы, – с усмешкой поправил я его. – Это, брат, такие моряки, которые вражеские корабли захватывают и в свой порт приводят.

– Пираты! – буркнул прямой как палубная доска шкипер.

– Можно и так сказать, – не стал спорить я, но, видя, что меня не понимают, принялся с жаром объяснять: – Ты, Мишка, главное пойми. На веслах парусник догонять семь потов сойдет, и то не факт, а фелюга – легкая, верткая и быстрая. Любого жирного купца обойдет и вас не утомит греблей без конца! Опять же, если поставить на греческие фелюги несколько фальконетов или «грифонов» калибром поменьше да взять пару десятков метких бойцов с огненным боем, получится быстроходный и хорошо вооруженный корабль. Можно и в два рыла ходить, чтобы наверняка. Нападать на вражеских купцов методом вороньей стаи – так у калмыков этот тактический прием называется, когда армия разделяется на малые загонные отряды, широкой сетью просеивая огромные пространства, а в случае, если появляется сильный противник, все быстро собираются вместе и дают бой.

– Ну, эдак в степи все воюют, – ревниво возразил внимательно слушавший меня Татаринов. – Хоть татары, хоть ногаи, хоть мы, многогрешные!

– Без разницы, кто придумал, хоть Александр Македонский, – на корню пресек я нарождающуюся дискуссию, после чего продолжил: – Для захвата медлительных торговых кораблей больше ничего и не надо. Сбить из пушек парус или просто подрать, замедляя его ход, потом дать картечи и обстрелять – как буканьеры на Карибах, и на абордаж! Этак мы быстро туркам всю малину на Черном море порушим, а заодно и транспортами разживемся, ибо чую, возить нам добычу, не перевозить! Устанем раньше, чем закончим.

– Какие еще кабаньеры? – снова переспросил ничего не понявший Панин.

– Не бери в голову, Федя, – засмеялся я. – Кстати, ты в Тамани, говоришь, тоже корабли захватил?

– Есть маленько, – с готовностью кивнул полковник. – Три больших парусника, четыре фелюги и пять рыбацких лодок. Я стребовал с местных, они указали на моряков. Поставил их на весла и паруса да посадил по дюжине своих охотников. Нагрузил трофеями, оружием, порохом, свинцом, полонянников, опять же, разместил. Даст бог, к завтрему в Азове будут!

– Молодец, Федя! – одобрительно кивнул я. – Не беда, что про буканьеров с каперами ничего не знаешь. Главное, делаешь все, как надо. Кофе пить будешь?

– Так вроде не велено в походе хмельного? – удивился тот.

– Это можно, – успокоил я его.

Взяв в руки чашку, мой бывший рында тут же поклонился большим обычаем, и прежде чем я успел его остановить, опрокинул содержимое в рот, чтобы тут же закашляться и выплюнуть его обратно.

– Тьфу ты, черт, горькое да горячее! – пожаловался он, после чего грохнулся на колени. – Помилуй дурака, государь!

– Да кто ж так пьет! – немного смутился я.

– Это ему Мишка посоветовал, – шепнул мне на ухо молчавший до сих пор Михальский. – Вон видите, как от смеха давится, холера!

– А ты что же не предупредил?

– Да я подумал, может, Федька сдуру все эти кофейные прибамбасы за борт выкинет, – с невинным видом отозвался мой телохранитель.

– Так! – грозно осмотрел я своих ближников. – Сговорились? Милостей царских не цените?! Эх, вы! Варвары! Дикое скопище пьяниц!

Увы, строка великого поэта из будущего не произвела на моих сподвижников ни малейшего впечатления. Напротив, они заржали как стоялые жеребцы, а еще через некоторое время к ним присоединились матросы.

– Да ну вас! Федь, вон сладости турецкие, заешь!

– Не, – помотал головой Панин. – Всю пасть попек, теперь неделю есть не смогу!

– Я смотрю, кое-кому скучно стало? Тогда так: к завтрашнему утру быть готовыми к походу! Куда, сообщу дополнительно. В Керчи оставить гарнизон под началом есаула Татаринова!

– Государь, как же это, – попробовал возмутиться Мишка, но под моим взглядом сник и больше возражать не стал.

На следующий день мы вышли, но не отправились вдоль Южного берега Крыма по направлению к Кафе, как многие ожидали, а, напротив, повернули назад и вернулись в Азовское море, после чего пошли на север вдоль Арабатской стрелки. Никто из моих ближников не мог понять, зачем мы это делаем, а я с загадочным видом хранил молчание.

Первым, как обычно, не выдержал царевич.

– Батюшка, а почему мы не пошли на Кафу, Трапезунд или иное место? Я слышал, как казаки рассказывали, каково там. Добычи много, пленных христиан, опять же, можно освободить…

– А в Царьграде еще больше! – поддакнул Петька.

– С точки зрения казаков, так и надо было делать, – кивнул я. – Налететь, пограбить и вернуться с добычей, пока ветер без сучков.

– А мы разве не того же хотим? – вперил в меня пристальный взгляд Дмитрий.

– Нет. Нам нужно не вражеские земли разорять, хотя при случае это полезно, а защитить свои. И в этом смысле набег на Константинополь нам ничего не даст. Хотя при случае мы туда непременно сходим.

– Но куда мы тогда идем? – спросил сын. – Ведь, судя по карте, там ничего нет.

– Это верно, на этой карте нет, – согласился я, подчеркнув слово «этой». – А на самом деле, смотри, тут находится перешеек, перегороженный стеной, на которой стоит турецкий гарнизон из янычар.

Сказав это, я провел серебряным карандашом черту на карте. Затем схематично изобразил Сиваш и Арабат.

– Что это?

– Это Гнилое море, – пояснил я заинтересовавшимся мальчишкам, – а это узкая коса, которая не дает его водам смешиваться с морскими. И вот тут у турок укреплений нет, потому что они думают, что здесь пройти нельзя.