Но тем не менее как-то мне это удалось, и я не стала задаваться вопросом почему. По крайней мере не в тот момент уж точно. Тогда все это казалось мне вполне естественным.

Мне не было больно, и я перестала паниковать. Паника исчезла, когда я покинула свое тело. Я больше не боялась смерти. Лишь хотела как можно скорее вернуться на озеро и найти Меган. Я отчаянно хотела увидеть ее снова, но не могла уйти слишком далеко от своего безжизненного тела, лежащего на носилках.

* * *

Меня привезли в реанимацию, и доктора стали всячески меня согревать, а затем начали делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Я зависла в углу операционной, под потолком, и наблюдала за этой странной картиной.

Главный врач «Скорой помощи» поместил электроды дефибриллятора мне на грудь и объявил: – Чисто!

Все замерли, глядя на монитор.

Может быть, я вернулась в тело именно в тот момент. Точно не знаю, но на мгновение у меня перехватило дыхание. Моя душа, словно пуля, устремилась сквозь пространство.

И тут память меня подводит. Помню только, что через пару секунд я уже не наблюдала за происходящим со стороны. Вокруг были лишь темнота и тишина, и я могла думать только о том, что мне сказала Меган там, на дне озера.

Ты еще многое должна сделать, мамочка. У тебя остались еще вопросы, на которые нужно ответить. Тебе пока нельзя уйти. Ты должна кое-кого простить.

Разве это нельзя сказать про каждого из нас?

Может быть, и вам стоит об этом подумать, пока вы еще в состоянии что-то изменить в сложившейся ситуации.

Послушайте моего совета. Не откладывайте до последнего.

В день, когда меня выписали из больницы, небо было затянуто тучами, а на улице стоял густой туман. Я прошла через раздвижные стеклянные двери, подошла к парковке и посмотрела на облака, которые висели очень низко.

Несомненно, со мной случилось настоящее чудо. Иначе как можно объяснить мою смерть и то, что я видела Меган и разговаривала с ней на дне озера?

Майкл никогда бы не поверил. Наверное, посчитал бы, что я сошла с ума, – поэтому у меня не было никакого желания рассказывать ему обо всем. К тому же мне и без того было чем заняться по дому.

Где-то рядом выла сирена «Скорой», и от этого звука у меня звенело в ушах.

Я подумала, что, наверное, надо позвонить Джен, чтобы та отвезла меня в Кэмден. Конечно, одна я бы долго не протянула.

Или, может быть, надо позвонить папе…

Нет, только не это. По крайней мере не в этот раз. Сначала нужно многое сделать. Получить ответы на некоторые вопросы. Меган это озвучила предельно ясно.

Ко мне подъехал синий седан, и только тогда я поняла, что стою посреди парковки. Я осторожно отошла в сторону, но водитель за рулем – седой мужчина в толстых очках – меня даже не заметил, потому что искал пустое место. Он осторожно вырулил на пустой квадрат.

Я смотрела, как мужчина вышел из машины, закрыл за собой дверь и поспешил в больницу. Он исчез за стеклянными дверями, и я снова оказалась одна.

И тут внезапно я начала паниковать. Мое сердце забилось часто-часто. Дыхание перехватило.

Посмотрев еще раз на стеклянные двери, я уже почти решилась вернуться и сказать, что пока не готова выписываться. В конце концов, я только что прошла через ад, и мне требовалось серьезное медикаментозное лечение, чтобы справиться со стрессом. Но я подавила в себе желание бежать в больницу. Я не знала, что мне предстоит или как это пережить, но понимала одно: мне жизненно необходимо вернуться туда, где я когда-то была счастлива, где я была той жизнерадостной и полной надежд женщиной, которая твердо стояла на ногах. Какой я была до того, как мир полетел к чертям.

Мне нужно было вернуться в мой дом детства в Кэмдене, снова встретиться с матерью, которая бросила нас с отцом двадцать три года назад. Мне нужно было задать ей вопрос, который всегда мучил меня, но всю свою жизнь его избегала.

Я цеплялась за надежду, что ее ответ станет спасением.

По крайней мере Меган обещала, что так оно и будет.

Кэмден, Мэн

Настало утро, окрашенное в угрожающе серые тона, и в воздухе висел тяжелый запах весеннего дождя.

Потупив глаза, я шла по центру небольшого приморского поселка, где провела первые годы детства. Я жила в Кэмдене до четырнадцати лет, но после того, как из города уехала моя мать, папа увез нас с Джен. Неудивительно, что теперь мама вернулась в наш пустой дом. В конце концов, она на это имела право – этот дом мама унаследовала от своих родителей вскоре после рождения Джен.

Глядя на трещины, пролетающие под ногами, я вдруг поймала себя на мысли, что избегаю зрелищ и звуков вокруг. Думаю, я просто не хотела столкнуться с кем-то, кто может меня помнить. Сейчас я была не в настроении рассказывать о своей судьбе в течение последних двух десятилетий, объяснять, почему меня так долго не было, и еще меньше мне хотелось разъяснять, что я делаю здесь в данный момент. Я лишь намеревалась взглянуть в глаза той женщине, которая давным-давно разбила мне сердце.

Мимо с ревом промчался мотоциклист, и я инстинктивно подняла голову. Из выхлопной трубы шел иссиня-черный дым. Шоколадного цвета лабрадор, привязанный к знаку на другой стороне улицы, тут же облаял водителя.

Рядом прошел мужчина в бейсболке. Его руки были спрятаны в карманах, а на лице читалась тревога. Он дрожал.

Остановившись перед витриной магазина с газированными напитками, я прислонила ладони к стеклу. Заглянув внутрь, я ощутила ностальгию – обстановка в магазине почти не изменилась.

Я очень хорошо помнила, как в детстве взбиралась на эти красные виниловые табуретки. Мой отец всегда заказывал нам с сестрой коктейли «рут-бир», хотя я предпочитала клубничное мороженое.

Еще я, причем в ярких деталях, вспомнила хозяина этого магазина. Его звали Макс. У него были густые темные усы, а на нем всегда красовался синий фартук в полоску.

В этот момент из задней комнаты с картонной коробкой в руках вышел Макс. Он тоже совсем не изменился, разве что усы поседели. Мужчина наклонился, поставил коробку на пол и потянулся за салфеткой, которой протер столешницу.

Я могла бы долго еще стоять так и смотреть сквозь стекло, вспоминая события из прошлого, но я вернулась в город детства не для этого, поэтому развернулась и пошла дальше.

* * *

Через некоторое время я оказалась около дома, где прошло мое детство, – особняка в викторианском стиле с выкрашенными в белый цвет стенами. Дом стоял на скале, откуда открывался чудесный вид на море. Я почувствовала, как где-то в глубине души зашевелились не самые приятные ощущения. Очень давно я была здесь счастлива. Когда мы были все вместе, одной семьей, мой маленький мир был полон радости и любви.