ни приказывали другим осаждать их, они не могли, с Божьей милостью, продержаться против вас сколько-нибудь долгое время"[84].

Зная, что Нормандия находится в надежных руках, Генрих быстро отправился в Париж, который был в смятении. Томас Бофорт, герцог Эксетер, которого он назначил капитаном города в январе 1421 года, оказался неспособен контролировать ситуацию в городе. Несправедливо обвиненный в том, что он заперся в Бастилии после битвы при Боже и до прибытия Генриха, Томас на самом деле был вынужден отступить туда в июне, когда сам вызвал беспорядки, приказав арестовать популярного бургиньона Жана, сира де л'Иль-Адама, по подозрению в заговоре с целью предать Париж Дофину. С л'Иль-Адама сняли все обвинения и восстановили в должности только в ноябре 1423 года, но Генрих немедленно отстранил Бофорта и, понимая, что парижане вряд ли будут тепло относиться к англичанину на столь важном посту, тактично заменил его бургиньоном[85].

Теперь Генрих мог обратить свое внимание на Дофина. Карл назначил графа Бьюкена коннетаблем Франции в знак признания его роли в битве при Боже, но он проигнорировал совет своих шотландских капитанов вторгнуться в Нормандию. Вместо этого и, возможно, тем самым придав достоверность слухам об измене л'Иль-Адама, он начал кампанию из Ле-Мана в направлении Шартра, который находился менее чем в 60 милях к юго-западу от Парижа. Важные опорные пункты, включая Ножан-ле-Руа и Галлардон, пали, а сам Шартр находился в осаде. Возможно, еще более серьезным был тот факт, что с ним было 2.000 бретонских солдат, так как поражение Кларенса при Боже напугало колеблющегося герцога Бретонского, заставив его отказаться от союза с англичанами и объединиться с Дофином[86].

Генрих явно был более страшным противником, чем его брат. Когда он собирал свои войска на Сене для помощи Шартру, Дофин снял осаду и отступил через Луару к Вандому, оставив Генриху возможность вернуть утраченные ранее места и захватить изолированную, но мощную крепость Дрё. Затем, надеясь вступить в сражение с Дофином, он двинулся дальше к Луаре и даже совершил провокационную вылазку в предместья Орлеана, но тщетно. Как обнаружили обе армии, исключительно долгая и суровая зима, за которой последовало неурожайное лето, сделала крайне трудным поиск достаточного количества припасов для поддержания армии в поле. Парижский горожанин в своем дневнике заметил, что даже волки стали настолько голодными, что переплывали реки и рыскали по ночам в городах, поедая конечности расчлененных преступников, вывешенные над воротами, и раскапывая недавно похороненные тела в сельской местности. То, что можно счесть простительным преувеличением горожанина, находит подтверждение в законе от 14 декабря 1421 года о назначении охотников на волков в Нормандии в связи с ростом их численности и нападениями на скот и людей[87].

Голод и дизентерия, бич средневековых армий, рано положили конец кампании, но Генрих был полон решимости наилучшим образом использовать своих солдат, пока не закончился срок их службы. Парижане давно просили его взять город Мо, расположенный в 30-и милях к востоку от столицы, чей арманьякский гарнизон регулярно совершал набеги вплоть до городских ворот, нападая на путников, нарушая торговлю и уничтожая припасы. Город располагался в петле реки Марны и был защищен стенами и рвами; в его центре находилась Марка, укрепленная островная крепость с гарнизоном в 1.000 человек под командованием печально известного своей жестокостью Бастарда из Вавра. О нем рассказывали, что он казнил молодого человека, чья беременная жена не смогла заплатить требуемый выкуп, а затем привязал ее к дереву, на котором обычно вешал своих жертв и когда она рожала, ее крики привлекли волков, которые загрызли ее и ребенка[88].

6 октября 1421 года Генрих осадил Мо, окружив город своими лагерями, разместив артиллерию и наведя наплавные мосты через реку. Несмотря на обычную сильную бомбардировку, город продержался пять месяцев и пал только тогда, когда Ги де Нель, сир д'Оффемон, попытался провести на помощь осажденным отборный отряд латников. Им удалось пробраться через английский лагерь, но когда они взбирались на стены, перекладина лестницы обломилась и Оффемон упал в ров. Он был в полном доспехе, поэтому шум насторожил английских дозорных, и после короткой стычки, в которой он был тяжело ранен в лицо, Оффемон был унижен тем, что его взял в плен повар с кухни Генриха.

Бастард из Вавра был так потрясен этой неудачей, что решил оставить город и отступить в Марку. Узнав об этом от одного из перебежавших горожан, Генрих воспользовался случаем, приказал немедленно начать штурм и взял город без какого-либо реального сопротивления. Пощадив горожан, которые укрылись в церквях, он начал осаду Марки, но прошло еще два месяца, прежде чем гарнизон сдался. Сдавшиеся знали, что не могут рассчитывать на пощаду, и пощады не последовало. Четверо из их командиров, включая Бастарда из Вавра, были преданы суду и казнены за свои преступления. Трубач из гарнизона, который публично оскорбил Генриха во время осады, также был предан смерти, вместе с артиллеристами, потому что, как утверждалось, они были ответственны за убийство нескольких важных англичан.

Несколько сотен пленников были отправлены на длительное заключение в замки по всей Нормандии, Англии и Уэльсу. Как ни странно, среди них были и священнослужители: епископ Мо, который был передан под опеку архиепископа Кентерберийского, и Филипп де Гамаш, аббат монастыря Сен-Фаро, который был штаб-квартирой Генриха во время осады. Гамаш был необычным человеком, не просто аббатом, а аббатом-воином, который вместе с двумя другими монахами принимал активное участие в обороне Мо. Когда его доставили в Париж для суда, ему пригрозили, что посадят в мешок и утопят в Сене. Это не было необычным наказанием со стороны мстительных англичан, а обычным французским способом казни церковников, уличенных в измене. Три монаха-доминиканца, обвиненные в заговоре с целью передачи Монтобана англичанам, были подобным образом утоплены в Тулузе в 1433–34 годах. Гамаш избежал этой участи только потому, что его брат Гийом был арманьякским капитаном Компьеня, который согласился сдать город англичанам, если жизнь Филиппа будет сохранена[89].

Падение Мо 10 мая 1422 года обеспечило большую безопасность Парижа и принесло богатую добычу, но это было достигнуто дорогой ценой. Англичане потеряли много людей из-за болезней, а Ричард, граф Вустер, Джон, лорд Клиффорд, и 17-летний наследник сэра Джона Корнуолла были убиты пушечным выстрелом. Сам Корнуолл, рыцарь Ордена Подвязки и один из самых доверенных и способных капитанов Генриха, был ранен тем же выстрелом, и убитый горем из-за смерти своего единственного сына, как говорят, поклялся никогда больше не сражаться с христианами. Безусловно, верно, что он рано покинул осаду и, прослужив непрерывно во Франции 6 лет, не брал в руки оружие до 1436 года[90].

Полное значение взятия Мо стало очевидным не сразу. 12 мая герцог Бедфорд отплыл из Англии с 1.000