– Потом я толкнул Мишель… то есть, баронессу на пол. И упал сверху. И бомба взорвалась. Вот и все.

– Получается, что вы спасли баронессу, рискуя собственной жизнью?

– Я просто толкнул ее на пол.

– И закрыли ее собой. Поступок, достойный не просто друга.

Я начинаю закипать.

– Правда, что здесь, в госпитале Святой Агнессы вы оказались благодаря вмешательству баронессы? И правда ли, что она оплатила ваше лечение?

– Вам лучше узнать об этом у администрации госпиталя.

– Говорят, этот фанатик вместе с собой взорвал десятки невинных людей. Пострадали телохранители госпожи Радецки. Много раненых. Как вы относитесь к происходящему?

– Думаю, что убивать людей – не лучший способ привлекать к себе внимание.

– Прекрасный ответ, капитан. Не могли бы вы рассказать о себе подробнее?

– Что именно?

– Например, как вы любите проводить свободное время. Чем увлекаетесь.

– Чем увлекаюсь?

– Ну, что вам нравится? – подсказывает Деми с приклеенной улыбкой.

– Я люблю музыку. Блюзы. Это такая музыка с Земли двадцатого века.

– Восхитительно. С той самой Земли, которую недавно бомбили? А еще?

– А еще летать. Только сейчас я немного устал от полетов. Все время, как я начинаю летать, мне приходится кого-нибудь убивать. Мне это надоело.

– Но ведь это враги?

– Да. Наверное. Я не знаю точно, – я чувствую, что беседа надоела мне до чертиков.

– Разве убивать врагов не есть долг каждого офицера?

– Конечно. Только я давно в отставке. По состоянию здоровья. Меня до этого тоже сбили. На Джорджии.

– Это очень интересно. Расскажете подробнее об этом случае?

– Деми, я устал. Выключайте эти ваши штуки.

Она кивает. Делает знак, что сейчас заканчивает.

– Капитан Уэллс, я благодарю вас за откровенные ответы. Позвольте выразить вам свое восхищение вашим мужеством. Империя может гордиться такими гражданами, как вы.

– Спасибо, – устало говорю я. Но меня уже не слушают. «Кристиан, как запись?» – спрашивает она у своего запястья. И внимательно слушает ответное хрюканье. Лицо ее довольно. Она смотрит на меня с улыбкой наевшейся львицы.

– Все прошло замечательно, Юджин. Надеюсь, мы еще увидимся.

Вот уж вряд ли. Теперь я сделаю все возможное, чтобы больше не попадаться у нее на пути. До того отвратное ощущение после разговора с ней, точно в грязи выкупался. Всюду эти ее «акценты». Так, похоже, тут вранье зовут. Но вместо этого я вежливо киваю. Все-таки, какая-никакая, а дама.

– Знаете что, Юджин? – оборачивается она в дверях. – У вас прекрасное тело. Госпоже баронессе повезло.

И она исчезает, оставив меня в ярости. Что за поганый тут народец!

К тому времени, когда меня отпустили на волю, я готов был бросаться на стены, так мне тут надоело. В этом их госпитале Святой Агнессы. Люди в нем, словно манекены. Все белые, неторопливо передвигающиеся, с одинаковыми улыбками. И еще мне до смерти надоели посетители. Нормальных среди них почему-то тоже не оказалось. Сплошь разные репортеры и корреспонденты. Все они разными словами спрашивали об одном и том же. Как я тут оказался и как мне повезло стать любовником госпожи баронессы. Что бы я ни говорил, отрицая эту чушь, они только улыбались и заверяли меня, что, конечно, все-все понимают. Их до чертиков интересовало, при каких обстоятельствах я с ней познакомился и насколько напряжены мои отношения с ее мужем. Даже ради вежливости никто из них не спросил, сколько людей погибло. И выжили ли телохранители Мишель – Мариус и Жан, раненные тем взрывом. И мне было очень досадно, когда взрослые люди в хорошей одежде с серьезным видом выспрашивали у меня всю эту чушь. Так досадно, что я одного из этих попросту выкинул за дверь. К радости следующего, который первым делом спросил, правда ли, что я вступился за честь своей любовницы – баронессы Радецки и нанес оскорбление имперскому гражданину? В общем, сутки мне месяцем показались.

Хорошо хоть, Мишель смекнула, что к чему. Поставила у дверей охранников.

Улыбка сама собой растягивает мои губы, когда я вижу Мишель.

– Рад видеть тебя живой, госпожа баронесса!

– И я тебя, господин капитан! – она лукаво улыбается в ответ. Легонько прикасается губами к моей щеке. От этого прикосновения я едва сдерживаюсь, чтобы не заграбастать ее в грубые объятия.

– Фиксирую выработку веществ из группы амфетаминов, – докладывает Триста двадцатый. На его языке это означает, что я испытываю сильное влечение, грозящее перейти в стойкую зависимость. Он уверяет меня, что это она и есть – любовь. Мои железы, ориентируясь по запаху и виду самки, вырабатывают вещество наслаждения. Вот вам и разгадка. Тоже мне – тайна. Нет-нет, наверное, любовь, это что-то другое. И прекрати, наконец, препарировать меня, глупая жестянка!

– Что ты наболтал этой акуле, наивный спаситель человечества?

Мои затуманенные мозги, наконец, включаются.

– Что? Кому наболтал? Кого ты имеешь ввиду, Мишель?

– Я имею в виду местную гиену новостей – мадам Бройде.

– Ничего особенного. Она задавала вопросы, я отвечал. Что-то не так?

Мишель улыбается в ответ и просит, чтобы я поменьше болтал. Потому что нас с ней теперь поливают помоями по всем каналам. Так и сказала, честное слово. Мне было очень неловко перед ней. Я поклялся, что сказал только, что она мой друг. И больше ничего. А все остальное эти писаки выдумали.

– Я знаю, Юджин, – говорит она. И добавляет, что так уж этот их мир устроен. Один писака, желая сорвать гонорар, намекает на то, что ты никогда не упоминал о своей непричастности к смерти своей бабушки. Второй сразу же выясняет, что бабушка жива и здорова. Третий делает вывод, что она живет подальше от тебя, опасаясь за свою жизнь. Четвертый узнает, что в далеком детстве ты жутко обиделась, когда бабушка не разрешила тебе съесть лишнюю конфету. И через пару месяцев все вокруг абсолютно уверены, что у тебя руки по локоть в крови.

– Это называется – правильно расставить акценты?

– Ты прав. В самую точку, – смеется она.

– Это они так вранье называют?

– Опять попадание. Во всей этой истории только один плюс.

– Какой?

– Мои акции взлетели в цене.

– От этих сплетен?

– Ну да.

– А как же всякие финансовые климаты и режимы содействия инвестициям?

– Это для газет. Для плебса, – отмахивается она. – Погоди, вот скоро еще раздуют историю о гибели Карла. И снова акции подскочат. Сегодня я выгодно сбросила пакет убыточных астероидных шахт близ Силезии. Не поверишь, сколько я заработала на этой шумихе.