на окраину города. Как правило, выбирал пьяненьких мужичков, которые никому не пожалуются. Добыча бывала разной. Иногда получалось украсть немного денег, и тогда он устраивал себе праздник: покупал водку, скромную закуску и пировал в своем зимовье. Бывало, веселой компании у распивочной на окраине, куда он иногда заглядывал, не хватало третьего собутыльника, и его приглашали на дармовщину, не спрашивая имени и адреса.

А один раз он напугал молоденьких девушек, весело возвращавшихся, видимо, с занятий. Они испугались, бросились от него врассыпную и подняли такой визг, что он сам бежал от них, петляя по закоулкам и дворам, как заяц.

К церкви больше не совался. Один раз прогулялся, правда, издалека полюбовался на выбежавшую на крыльцо Машу, и спрятался, как только заметил, что девушка внимательно осматривает железнодорожную насыпь. Сердце разрывалось от тоски по нормальной жизни, но и вернуться в колонию он был не готов. Успокаивал себя тем, что есть зеки, которые всю жизнь находятся в бегах и нисколько не страдают от этого.

***

Недалеко от дачного поселка находилась территория детского летнего лагеря, окруженная высоким забором из сетки рабицы. Прячась за кустами, Вовка исследовал его и обнаружил в одном месте дыру, в которую мог пролезть и взрослый человек.

Пару раз он пытался проникнуть к корпусам в надежде чем-нибудь поживиться полезным, но его остановил злющий волкодав. Немецкая овчарка, специально натасканная на ловлю воров и бандитов, не лаяла и не бросалась, но от нее исходила такая опасность, которую Зверь чувствовал кожей. Они смотрели друг на друга сквозь сетку и скалили зубы, но никто первый не решался напасть. Вовка чувствовал, что сила не на его стороне, и не хотел пережить еще одно сражение со злым животным. Рука хоть потихоньку и заживала, но хищный зверюга повредил ему что-то, поэтому три пальца, начиная от мизинца, почти не двигались.

Зверь тихо скрылся в лесу, так и не рискнув перелезть через забор.

С этих пор его частым развлечением стало следить за лагерным сторожем и его гостями. Охранник, кажется, пустил корни на территории лагеря и считал эти владения своими. Он построил добротный дом на берегу неглубокого ручья, баньку, теплицы, сделал беседку для гостей. Старик был заядлым рыбаком и охотником, и по выходным дням в лагере собиралась компания друзей и просто нужных людей. После удачной вылазки в лес или на Онежское озеро, расположенное в ста метрах через шоссе, во дворе устраивался настоящий праздник.

Зверь стоял на другом берегу ручья, наблюдая за веселившимися гостями. В животе урчало от голода, а в душе ворочалась злость на себя, на мир вокруг, на свою убогую судьбу.

В колонии, где он жил последний год, сидел старый кореец. Как он сюда попал, одному богу известно. Он сначала и по-русски говорил с трудом, а потом приспособился, научился угождать местной блатной власти и неплохо существовал. Этот узкоглазый мужичок рассказывал, что у него на родине есть такая пословица:

– Если ты удачливый человек, значит, в прошлой жизни страну спас, а если на твою голову все несчастья мира разом сыплются, то ты когда-то предал свой народ.

Зверя удивили эти слова, и он всякий раз вспоминал их, оказываясь в переплете. Вот бы узнать, кем он был в прошлой жизни, и придушить гаденыша сразу при рождении!

Он смотрел на веселившуюся компанию и прикидывал, как ему пробраться к беседке и добыть еду и выпивку. Единственное, чему он научился за годы скитаний, это безграничному терпению. Когда оно подходило к концу, Зверь убегал в лес и крушил все вокруг: ломал ветки деревьев, сбивал снег с кустов. Возвращался в дачный домик мокрый, замерзший, но немного успокоившийся.

Один раз ему удалось все же поживиться на подворье у лагерного сторожа. О уже час наблюдал за весельем, с ума сводили запахи шашлыков, в желудке разгорелась настоящая революция, но он терпеливо ждал и не двигался с места. И вдруг между рыбаками, крепко принявшими на грудь, завязалась драка. Мужики махали руками, хозяйка с охами и ахами бегала вокруг них, пытаясь разнять, собака, привязанная цепью к металлическому забору, громко лаяла.

Зверь в два прыжка преодолел ручей, еще покрытый тонким льдом, перемахнул через забор и кинулся к беседке. Схватил сумку, брошенную кем-то на скамейке, и сгреб в нее все, что лежало на столе. Таким же путем вернулся в лес. На всю операцию потратил несколько минут и туеву кучу нервов: отвык промышлять грабежами.

Он бежал по лесу, а сердце колотилось о ребра, адреналин бушевал в крови и стучал в висках. В результате чуть не потерял бдительность: выскочил из леса прямо на дачного сторожа. Растерялся, поздоровался с ним кивком и потрусил по дороге, боясь оглянуться. Но все обошлось. Либо старик был лентяем первостатейным, либо не знал всех хозяев дачи, но сторож не окликнул Зверя, а сам он в друзья не набивался.

Заняться было нечем, и Зверь читал. В школе он не любил учиться. Раздражали преподаватели, которые лезли к нему с нравоучениями, наивные одноклассники, привыкшие к теплым и чистым постелям и вкусной еде. А тут он случайно обнаружил во дворе одной из дач шкаф, полный книг, хозяева, видимо, выбросили за ненадобностью, набрал их, сколько смог унести за один раз, и читал. Запоем. Оторваться не мог. Особенно его покорили книги Тура Хейердала «Путешествие на «Кон-Тики» и «Ра». Они вернули его к детской мечте.

В том же шкафу он откопал географический атлас и, когда отрывался от чтения, выстраивал будущий маршрут своего кругосветного путешествия. Умом понимал, что его сокровенное желание никогда не сбудется, но надежда грела душу и помогала пройти через очередное испытание.

***

У Зверя все было не как у обычных людей. Отца он никогда не видел и даже не знал, хорошим тот был человеком или плохим. Мать, менявшая мужчин, как перчатки, даже легенду о погибшем летчике или моряке не придумала: лень было. Сына, которого в детстве звали Вовкой, она любила, но какой-то бедовой любовью. Целовала, колотила, плакала и снова целовала и колотила. Каждый раз, приводя в дом очередного мужика, давала мальчишке деньги и просила купить себе сладостей и вернуться через час или два.

Чем мать занималась, когда он уходил, Вовка догадался рано. Кто-то из старших ребят во дворе сунул ему в руки порнографический журнал и рассказал в деталях, что делает с матерью ее кавалер. Зверь тогда в первый раз подрался, пришел домой с разбитым носом, а полупьяная, растрепанная, в распахнутом халате мать прижимала