– Привет! – сказал он и ободряюще улыбнулся. – Добро пожаловать назад. Как вы себя чувствуете?

Смущенная и трепещущая, но пригревшаяся в его объятиях, Онор спросила:

– Как долго я была… в отключке?

– Пока мы огибали остров и еще почти две трети стихотворения «Парень со Снежной реки».

Она попыталась пошутить:

– Вы знаете его целиком наизусть?

Роб немного отстранился, и Онор оценила его тактичность.

– Не могу обещать, что не пропустил кое-какие строчки, – ответил он с мягким юмором. – Вы сможете доплыть до берега?

Она окинула взглядом знакомую лагуну и кивнула. Здесь Онор все было хорошо знакомо, а потому не вызывало страха. А еще хотелось поскорее покинуть этот чертов катер.

Она ступила дрожащими ногами на риф и подождала, пока Роб развернет катер, поставит его на якорь и присоединится к ней. Всю дорогу до лагеря он следовал за спутницей словно тень.

– Вы пока обсушитесь, а я приготовлю чай, – безапелляционно заявил Роб, и Онор подчинилась, слишком истощенная, чтобы заводить спор. На заплетающихся ногах она прошагала в палатку и рухнула на спальный мешок, чувствуя, что ее вот-вот стошнит, но понимая, что должна объяснить Робу свою странную реакцию. Он ни словом не обмолвился о прошлой ночи, однако ее поведение на катере он вряд ли проигнорирует.

Когда Онор вышла из палатки, Роб подвел ее к раскладному стулу и вложил в ладони чашку травяного чая:

– Я добавил сахар, чтобы снять шок.

Онор даже не знала, что в ее припасах, оказывается, имеется сахар. Она отхлебнула ромашковый чай, наконец-то начиная успокаиваться – сердце билось уже ровнее.

Онор хотелось, чтобы Роб заговорил первым, но он лишь молча смотрел на нее, и его молчание лишь укрепляло ее уверенность в том, что она обязана объясниться.

– Извини, что испортила тебе погружение.

Роб вскинул брови, и глаза его сверкнули.

– Не надо. Не извиняйся за то, в чем виноват я. Прости, что вынудил тебя отправиться со мной. – Он присел рядом на корточки. – Ты ведь пыталась дать мне понять, что боишься плавать на лодках, а я был слишком занят собственными нуждами. Мне так хотелось совершить это погружение.

– Оно ведь было для тебя очень важным, – слабым голосом произнесла Онор.

– Да, но даже оно не стоило того, чтобы заставлять тебя пройти через такое испытание.

Они замолчали.

Онор не знала, с чего начать свое объяснение, наконец она решилась:

– Это не твоя вина. Я когда-то очень любила ходить на яхте и проводила много часов в море вместе со своим мужем.

Удивившись, Роб скользнул взглядом к ее левой руке, и Онор сжала пальцы.

– Я больше не ношу обручальное кольцо. – Она сделала несколько глотков чая и добавила: – Наш сын Джастин унаследовал страсть моего мужа к океану.

Роб удивленно поднял брови, а затем увидел в глазах собеседницы слезы и накрыл ее руку своей ладонью.

– Мы тогда как раз купили новую сорокадвухфутовую яхту. Нэйт с нетерпением ждал, когда мы отправимся на ней всей семьей в первое плавание.

Онор еще пару раз отхлебнула чай, не зная, как продолжать свой рассказ. Роб, словно ощутив ее смятение, накрыл ее руку второй ладонью и спросил:

– Что случилось потом?

Онор, устремив взгляд в никуда, снова заговорила:

– Это был наш третий день на борту… – Она не смогла заставить себя произнести название яхты. – Мы плыли в Эксмут, но затем решили изменить курс и направиться на остров Рождества. С утра течение было сильным, но погода была безветренной, поэтому мы включили двигатель. Джастин увидел в воде стаю дельфинов, и он… – Глаза защипало от слез. – Он знал, что этого нельзя было делать, но он… он взял и прыгнул.

Перед глазами Онор снова возник образ: Джастин с восторженным криком ныряет с кормы за несколько тысяч километров от берега. Его маленькие кроссовки мелькают над бортом, а потом раздается всплеск – это его спасательный жилет ударяется о воду.

– Я сразу же прыгнула вслед за ним. – Роб перевел глаза на ее шрамы. – Джастину удалось не попасть под гребной винт, а мне вспороло плечо.

Голос Онор дрогнул, и Роб закрыл глаза.

– Я держала Джастина неповрежденной рукой, пока у меня хватало сил. Но его унесло течение. Я вцепилась в лестницу, а Нэйт прыгнул в воду и поплыл к сыну. Он привязал его спасательный жилет к своему и попытался вернуться на яхту, но не смог побороть волны.

По ее щекам полились слезы. Снова вернулись боль и ужас того момента, сжав сердце.

Ноздри Роба раздулись. Он обхватил руку Онор двумя руками и произнес:

– Не надо, не продолжай. Не нужно ради меня воскрешать это в памяти.

Но она должна была закончить свой рассказ. Почему-то Онор было очень важно, чтобы Роб услышал эту историю, и она продолжила внезапно охрипшим голосом:

– Кровь была повсюду, и я испугалась, что она привлечет акул, но я переживала не за себя, а за Джастина. Не помню, как сумела вскарабкаться на яхту и включить аварийный радиомаяк. Я видела, что течение уносит Нэйта и Джастина все дальше. Я попыталась встать, чтобы направить яхту к ним, но поскользнулась на собственной крови, упала прямо на раненое плечо и потеряла сознание. – Голос ее теперь звучал еле слышно. – С военной базы в Эксмуте выслали вертолет. Когда меня нашли, я уже успела потерять треть своей крови. Я пришла в себя неделю спустя в больнице в Дарвине и возненавидела докторов за то, что они спасли мне жизнь. Мне не сказали, что случилось с мужем и сыном, но я и так поняла. – Онор перевела взгляд на Роба. – Джастина и Нэйта не нашли.

Тяжело сглотнув, Роб вспомнил статьи в газетах, описывавшие этот случай. Индонезийский траулер обнаружил тела Джастина и Нэйта, по-прежнему связанные вместе, в океане в сотне миль от яхты. Невозможно представить, какие душевные муки испытывала Онор из-за потери мужа и сына.

Роб молча встал на колени и обнял ее, не находя слов утешения для женщины, которая потеряла все. Она, хотя и уцелела, каждый день словно заново переживала свою страшную потерю. На этот раз Онор не стала противиться объятиям Роба и прижалась к нему, содрогаясь от мучительных рыданий, разрывавших ему сердце.

Воображение Роба нарисовало ему картины: острый, словно бритва, гребной винт яхты, шрамы Онор и то, как она лежит на палубе, истекая кровью, а ее близких уносит прочь океан.

Потом он вспомнил, как сказал ей, что она могла бы быть хорошей матерью, как критиковал черепах за то, что они не защищают своих детей, как Онор сидела рядом с умирающим птенцом, чтобы тот не чувствовал себя одиноким.

Собственные проблемы показались вдруг Робу такими незначительными в сравнении с испытаниями, выпавшими этой женщине.