— Ав… Аврору? — изумился Кайд. — Капитан, я предлагаю тебе единственно верный способ вернуть наш корабль!

— Уйди, Трориа, — как можно спокойнее сказал ему Шанард, безотрывно глядя мне в глаза. — Утром раскинем мозгами, как быть.

— Утром мы уже можем оказаться нищими, — потеряв былой настрой, сказал Кайд и, выйдя из комнаты, хлопнул дверью.

Какое-то время мы молчали. В глазах капитана я увидела нарастающую теплоту и нежность. Его рука снова заскользила по моему телу, но я остановила ее.

— Может, сто́ит прислушаться к Кайду? — спросила, согласная на все, лишь бы помочь Шанарду вернуть его корабль. — Я могла бы...

— Нет! — запротестовал он. — Ты не вещь. Я найду другой способ договориться с Кенаукутом. — Его ладонь легла на бугорок моей груди и слегка сжала ее. — В конце концов, ты уже сделала для команды гораздо больше, когда договорилась с Иусхабией.

Я закинула руки за шею капитана, скрестила пальцы и улыбнулась:

— Тогда, может, продолжим, на чем мы остановились?

Тяжелые шаги уходящего Кайда стихли, и в комнате был слышен лишь отдаленный шум «Буя», плеск бьющейся вдалеке воды, крик влахулов и треск горящей свечи. Огонек колыхало дуновением соленого ветра, врывающегося в открытое окно, и танцующие блики причудливым калейдоскопом играли на стенах комнаты и лице капитана. Даже в его ярких глазах сквозь озорные искорки я видела безостановочное крутило — развлекательный аттракцион, выдуманный автором книги.

— Ты так прекрасна, — сладко прошептал Шанард и поцелуем прильнул к моим губам.

Утопая в мягкой постели, придавленная до безумия мощным мужским телом, я была готова душу продать дьяволу даже за миг, проведенный в объятиях Шанарда Вибаса.

Гладя его по волосам на затылке, отвечая на жаркий поцелуй и буквально врастая в него, я чувствовала себя счастливой, как никогда прежде.

Вцепившись в воротник его рубашки, я потянула его в разные стороны. Поняв, чего хочу, капитан быстро избавился от одежды и, вернувшись к прерванному поцелую, выдавил из меня стон. Едва наша кожа соприкоснулась, как по всему моему телу прокатилась волна жара, словно кто-то выплеснул на меня ведро кипятка.

Капитан снова чуть отстранился, разглядывая мое лицо так, будто видел его впервые жизни и пытался запомнить. Он чувствовал, что я не Аври, но никак не мог разобраться, что именно со мной не так. А я чувствовала, что до беспамятства влюбляюсь.

Погладив меня по щеке, Шанард медленно, очень медленно толкнулся членом в мое влажное, пульсирующее от желания лоно. Огромный, черт его дери! В моих глазах застыл испуг, а в его — удивление.

— Ты такая упругая, — произнес он, похоже, найдя все-таки вещественное доказательство того, что я не Аври.

Я двинулась навстречу, позволив капитану заполнить меня, и выгнулась, когда все самые чувствительные точки моих стеночек отреагировали на размер внедряющегося в меня члена. Капитан горячо выдохнул мне в ушко. Этот признак его наслаждения приободрил меня. Я нашла его губы и присосалась к ним, бедрами задавая ему ритм и негласно требуя продолжать и ускоряться.

Я целовала и кусала его губы, готовая их съесть. Я стонала и покрикивала от того, как интенсивно и почти разрушительно он вторгался в меня. Я забыла обо всем на свете, сузив свое сознание до капитана. А когда он прошептал сквозь хриплый стон: «Ты счастлива?», — я сдавленно проскулила:

— Да, капитан!

А в следующее мгновенье наши накалившиеся, влажные от пота тела содрогнулись в исступленном спазме — одном на двоих, как дыхание, как душа, как жизнь.

Шанард целовал меня до тех пор, пока мы не перевели дыхание и не остыли. Потом прилег рядом и накрыл нас простыней. Подобравшись поближе к нему, я прижалась к его крепкой груди и тихо произнесла:

— Я люблю тебя, Шанард Вибас.

Поглаживая меня по волосам, он ответил:

— И я люблю тебя, прекрасная незнакомка.

Глава 8

Гипнотическое девичье пение звонкой трелью лилось по пляжу, просыпающемуся в рассветных сумерках:

Я потерла глаза и перевернулась на бок. Постель была пуста, но еще хранила тепло мужского тела. Капитан со стаканом воды в руке стоял у окна и смотрел куда-то сквозь полупрозрачную колыхающуюся на ветру занавеску. Уверенный, непоколебимый, бесстрашный. Мой капитан…

— Кенаукут собирает людей, — вдруг произнес он.

— Команду? — спросила я.

Шанард сделал глоток воды, отставил стакан на тумбочку и поднял с пола свои брюки.

— Нет. На площади.

— У него объявление?

— Похоже, он ночь не спал.

— Я иду с тобой, — сказала я, вылезая из постели.

Быстро умывшись в тазу, я надела чистую сорочку и завозилась со шнуровкой корсета. Одевшийся капитан поправил на своем поясе ремень с кортиком и мушкетом и засмеялся:

— Тебе помочь?

— Было бы неплохо, — согласилась я, отдавая себя ему.

Туго, но аккуратно затянув ленточки, капитан завязал их, но не спешил отпускать концы.

— Хотел бы я повторить сегодняшнюю ночь, — улыбнулся он.

— Повторим, — ответила я, чувствуя, как краснею.

Он хотел сказать что-то еще, но промолчал. Притянув меня к себе, поцеловал в губы и спросил:

— Ты со мной?

— Что бы ни случилось, — уверила я его.

Крепко взяв меня за руку, он потянул меня за собой.

Стихли шумы «Буя», загаженный пляж скрылся за спинами толпы, но, тем не менее, чем ближе мы с Шанардом подходили к площади, тем тревожнее мне становилось. На моего капитана глазели как на предателя.

Кенаукут во всем своем торговом величии, стоя на помосте, в красках рассказывал о победах и поражениях последнего месяца. На десерт он, конечно же, оставил Шанарда.

Мы протиснулись к Кайду, стоявшему во втором ряду. Держа руки скрещенными на груди и языком перебирая спичку во рту, он исподлобья косился на Кенаукута и, было видно, что едва сдерживался. Будь его воля, давно бы сорвался и высказал ему все, что накипело.