— И вы уехали?

— Мы все обсудили. Поймите, Люсия не потаскушка и не спит с кем попало. Она действительно влюбилась. Даже предложила мне вернуть свою долю от мюнхенской сделки, чтобы я ее отпустил. Я понял, уговаривать ее бесполезно.

— И взяли деньги.

Санже покачал головой:

— Люсия хорошая девушка, но…

Он замолчал, словно забыл, что собирался сказать.

В комнату вошла жена. Она закончила предложение за него:

— Люсия не станет сознательно сводить с нами счеты, но для ее же собственной пользы было бы лучше, если бы она не распространялась о нашем бизнесе.

— Адель имеет в виду налоговое законодательство Западной Германии, — пояснил он твердо.

Вошла горничная с кофе. Санже достал стаканы для бренди.

— Когда вы в последний раз видели Люсию? — спросил я его.

— В тот день, когда уехал из Санкт-Морица.

Его жена протягивала мне чашечку кофе. На секунду ее рука замерла в воздухе, она обернулась, словно хотела что-то добавить к его словам. Затем, похоже, передумала. Я взял кофе, поблагодарил и поставил чашку на столик рядом с собой.

Хозяин на другом конце комнаты наливал бренди. Я понизил голос, чтобы он напряг слух.

— Понимаете, мадам, я оказался в очень сложной ситуации. Нью-йоркский офис требует от меня историю Люсии Бернарди. Вы слышали, ваш муж назвал меня шантажистом, и мне было нечего ему возразить. Поверьте, я сам не в восторге от ситуации, но без вашего мужа мне не справиться.

— Уверена, он сделает все, что в его силах.

— Сделаю, — сказал он, ставя стакан с бренди на столик рядом со мной.

Я посмотрел ему в лицо.

— Вы правда не знаете, где она сейчас, месье Санже?

— Если бы знал, то обязательно сказал бы.

— Серьезно?

— А вы сомневаетесь?

— Хорошо, как в таком случае вы собираетесь мне помочь?

Санже сел напротив меня и взял свой кофе.

— Найти ее, разумеется.

— И где вы будете искать?

— У меня есть пара идей.

Он отхлебнул глоток и снова поставил чашку на столик.

— Я сделаю все, что могу, поскольку это в моих же интересах. Только потребуется время.

Я не стал возражать. Похоже, Санже намерен тянуть резину. Если он действительно не знает, где девушка, ему больше ничего не остается.

— Не поделитесь со мной этими идеями?

Он не ответил прямо на мой вопрос, а обратился к жене:

— Дорогая, помнишь, когда мы познакомились с Люсией и пригласили ее пообедать с нами в «Фуке»? Помнишь, она говорила о горных лыжах, что она их просто обожает?

Его жена кивнула:

— Да, помню.

— Когда я решил поехать в Санкт-Мориц, эта тема опять всплыла. Люсия очень расстроилась, потому что все ее горнолыжное снаряжение осталось в доме тетушки, в Ментоне. Она хотела за ним съездить. Естественно, меня это не устраивало, и я пообещал купить ей все необходимое в Санкт-Морице. Она отнеслась к предложению без энтузиазма, заявила, что таких ботинок, как у нее, нигде не купишь. Пока мы обсуждали эту тему, она сказала, что до того, как переехать в Париж, ездила кататься каждый год. Родители брали ее с собой в деревушку Пьера-Кава, что в горах рядом с Ниццей. Люсия сказала, что это место не очень популярно у туристов, поэтому там все дешевле, хотя склоны не в лучшем состоянии. Это во Франции, рядом с итальянской границей, примерно в сорока километрах от Ниццы.

— Думаете, она поедет туда, где ее могут узнать?

— Нет, не в гостиницу или пансион, конечно.

— У нее там есть друзья?

Он хмыкнул:

— Не совсем. Но она мне кое-что об этом месте рассказывала. Помните лесбиянку, с которой они вместе держали магазин в Антибе?

— Генриетту Колен?

— Да, точно, Генриетту. Так вот, три года назад, еще до того, как они разорились, Люсия взяла Генриетту с собой в Пьера-Кава на рождественские каникулы. Генриетта не каталась и злилась на весь свет. Вдобавок в безумном отеле, где они остановились, вышло из строя отопление, и персонал раздавал постояльцам горячие кирпичи, завернутые в газету, чтобы они могли согреть руки. Генриетта никуда не выходила, сидела, закутавшись в одеяла, и прижимала к сердцу кирпич, нагретый в камине гостиничного бара. Люсия предложила ей вернуться в Антиб, но та отказалась возвращаться одна. Люсия хотела кататься? Вот пусть и катается. А Генриетта будет страдать. А потом неожиданно она нашла друга.

Санже встал и подлил мне бренди.

— Генриетта нашла друга?

— Совершенно верно. Старушку, которая заходила в бар за сигаретами. Они разговорились. Владелец отеля сказал Генриетте, что старушка — вдова промышленного магната и у нее куча денег. Она живет в большом шале примерно в километре от деревни, одна, если не считать прислуги — пожилой супружеской четы. Она немного странная, конечно. Хозяин не сообщил, насколько странная, и Генриетта не насторожилась. Когда старушка сказала, что у нее в доме гораздо теплее, чем в отеле, и предложила Люсии и Генриетте перебраться к ней на все оставшееся время отпуска, Генриетта страшно обрадовалась. Люсия не возражала, готовая на все, лишь бы Генриетта перестала ныть. Кроме того, она прониклась к старушке симпатией и сочувствием. Да и экономия на отеле тоже имела значение. В общем, они переехали.

Санже замолчал.

— Полагаю, старушка действительно оказалась очень странной.

Он кивнул.

— Она была эфироманкой.

— Кем, простите?

— Пила эфир. Уже много лет. Могла выпить до пятисот грамм. Неделю или дней десять она держалась, а потом уезжала в Ниццу и возвращалась с большой синей бутылью. Запой длился два или три дня. Тем, кто хочет надраться до бесчувствия, все равно, что пить. И эфир не самое худшее. Он действует быстрее, чем алкоголь, и менее токсичен, а похмелья почти не бывает. Конечно, все относительно; некоторые даже и думать об этом не могут. Когда Генриетта узнала, во что влипла, она не выдержала и вернулась в Антиб. А Люсия осталась.

— Почему? — Теперь вопросы задавала мадам. Я не возражал. Мне самому было интересно.

Санже на минуту задумался.

— Думаю, с одной стороны, она была рада избавиться от Генриетты. Не удивлюсь, если это случилось как раз в тот момент, когда их бизнес стал разваливаться. Кроме того, ей хотелось еще покататься. И потом… вряд ли Люсия обращала на старушку много внимания. Она не боялась людей и не стала бы убегать.

— Она ведь сбежала с виллы в Цюрихе, — напомнил я.

— Значит, у нее на то были серьезные причины.

— Вы сказали, вместе со старушкой живет супружеская пара. Если Люсия там, они ее выдадут.