криком девочки над моим ухом, острой болью в спине и пересохшей глоткой. Я приоткрыл глаза и увидел, что надо мной склонилась Элиза, старшая дочь Марии и Карло, видимо, выполнявшая функцию сиделки. Я хотел произнести ее имя, чтобы убедиться, что не разучился разговаривать, но изо рта вырвался лишь сдавленный хрип. Элиза поняла все правильно и попыталась меня напоить. Сделав пару глотков, я закашлялся и меня пронзила боль в спине, которая заставила напрячь все мышцы тела и разогнать кровоток. Мне сразу стало лучше и я почувствовал себя не бревном, к которому приделали глаза, а полноценным человеком, всего лишь с больной спиной.

* * *

Через пару минут появились Антонио и Мария с детьми, а я, заметив отсутствие Карло, сразу спросил, еле выдавив слова из глотки.

— Антонио, где Карло? — и по блеснувшим на изможденном лице Марии слезам, я понял, что мой кошмар имел под собой вполне конкретное обоснование.

— Карло погиб Иван Николаевич! Пуля попала в сердце, ничего нельзя было сделать! — склонил Антонио голову.

— Как это произошло?

— Когда вы с Джованни оказались на их корабле, Карло находился на верхней палубе, по левому борту, туда и пришелся ружейный залп пиратов! Остальные матросы пригнулись за бочки и остались целы, а он остался стоять в полный рост! — смахнул соринку с глаза Антонио.

— Это я виноват Мария, я втянул вас в эту авантюру! Прошу меня простить, если сможете, и примите мои искренние соболезнования! — вдруг почувствовал я груз вины за собой, ведь это моя воспитательная работа подействовала на Карло.

— Вам не за что себя винить Иван Николаевич, вы дважды спасли жизнь моим детям, а Карло сам вызвался защищать корабль и умер как настоящий мужчина и корсиканец! — немного успокоила меня Мария.

— Я видел Карло, там, за гранью, он просил позаботиться о вас, я дал ему слово и он ушел с улыбкой, а вам не стоит беспокоиться о своем будущем Мария, я выполню свое обещание! — рассказал я немного о своих видениях.

— Спасибо вам, вы хороший человек Иван Николаевич! А Карло правда умер с улыбкой, значит это точно был он, царствие ему небесное! — перекрестилась Мария.

— А что с Джованни? — вспомнил я про своего боевого товарища.

— С Джованни все в порядке, он большой молодец! — ответил Антонио и рассказал мне все, что я пропустил.

Оказывается мне прилетела не одна, а две пули. Первая попала чуть ниже сердца, а вторая в район печени и во втором случае меня спас нож, рукоятка которого отклонила пулю и та лишь разорвала бок. Хорошо, что мы с Джованни сделали себе спасательные пояса из кусков пробкового дерева — это меня и спасло, я потерял сознание, но остался на плаву и меня нашел Джованни, а потом нас подобрала «Аврора». Обильная кровопотеря помноженная на переохлаждение практически убила меня и двое суток я находился на грани жизни и смерти, но каким-то чудом выжил. И чудо это называется душа Карло.

* * *

На следующий день мы зашли в гавань Лиссабона, пополнили запасы, докупили теплой одежды и не задерживаясь двинулись на север, вдоль побережья Португалии. Через трое суток «Аврора» оказалась на траверзе Ла-Коруньи, находящейся на северо-западной оконечности Пиренейского полуострова, а впереди нам предстоял самый опасный, с точки зрения мореходства, участок пути — Бискайский залив. По словам Антонио, этот залив пользовался дурной славой у моряков за загадочные волны убийцы, возникающие в моменты перемены погоды, и жестокие шторма, особенно в зимний период, получив за это свое мрачное прозвище — «мешок бурь».

Но в этот раз нам действительно повезло на все сто процентов — за трое суток мы пересекли залив без единого шторма, шустро двигаясь впереди атмосферного фронта, и только наблюдали, как за вдали за кормой бушует стихия. Без приключений пройдя проливы Ла-Манш и Па-де-Кале и пополнив запасы во французском Кале, «Аврора продолжила путь на восток, и через неделю мы собственными глазами увидели границу Северного и Балтийского морей.

Граница между морями была похожа на стык двух ковров разного цвета, лежащих на полу — темный, грязно-зеленый ковер Северного моря, перекрывался светлым ковром Балтийского. Вода, видимо, в силу разной солености и плотности не смешивалась и при пересечении этой границы, я подсознательно ожидал толчка, как при проезде «лежачего полицейского», настолько она имела реальный вид. Обогнув мыс Скаген, северную точку полуострова Ютландия, мы вошли в Датские проливы.

К этому времени, к всеобщему удивлению команды и пассажиров, я уже самостоятельно передвигался и чувствовал себя весьма неплохо. Мария оказалась хорошим доктором. Она не только вынула пулю из легкого (вторая прошла навылет) и заштопала раны, но еще и знала рецепты целебных отваров, травы для которых закупила в Лиссабоне.

Увидев по правому борту небольшой рыбацкий поселок с пристанью, мы решили пополнить запасы воды и узнать о ледовой обстановке в проливах, потому как я вспомнил, что где-то читал о том, как местные жители катались на коньках из Швеции в Данию и обратно, а это значит, что проливы тоже могут замерзать. На наше счастье зима в этом году суровостью не отличалась и рыбаки на пристани сказали, что проливы свободны, но вот, какая обстановка в восточной части Балтики они не знали. Решив, что раз уж остановились, пополнить сразу запасы провизии и немного отдохнуть, мы пробыли во Фладстранде двое суток, так назывался этот поселок, и 17 января 1770 года взяли курс на юг.

Пройдя проливом Эресунн и оставив по правому борту Швецию, через сутки мы миновали остров Борнхольм — до Санкт-Петербурга оставалось чуть более пятисот миль. Но доплыть до Санкт-Петербурга нам не удалось. Оказавшись через трое суток в порту Ревеля (Таллин), где находилась одна из баз русского Балтийского флота, мы узнали, что Финский залив близ Питера замерз и дальше нам придется двигаться по земле.

* * *

Зная не понаслышке менталитет местечковых начальников, которые, в основном, считают себя равными Богу в отдельно взятой местности, я не стал ломиться в штаб военно-морской базы с требованиями обеспечить меня транспортом для проезда в Санкт-Петербург. Документов у меня нет, даже если ко мне прислушаются и сразу не пошлют по известному адресу, то все равно вначале отправят гонцов в Питер, дождутся оттуда команды и только потом начнут действовать. Мы за это время уже будем в столице своим ходом. Но перед отъездом нужно переговорить с Антонио. Собрав в каюте капитана семью Буонапарте и Антонио, мы начали разговор.

— Антонио, спасибо тебе, ты отличный моряк и хороший