Его перебила Мила:

– Да ты сам давно мечтаешь попасть в эти сети, но увы, не получается! – она заливисто рассмеялась.

Ведьма поморщилась – беседа принимала нежелательный для нее оборот, поэтому она поспешила сменить тему:

– Мила очень лестно отзывалась о Вашем таланте, хочу взглянуть на Ваши картины, – обратилась она к Художнику, – я знаю настоящих ценителей живописи, которые могли бы ими заинтересоваться.

– Сожалею, но я сейчас не продаю картины. Все, что сделано на продажу, находится в салонах, в Москве, а с собой я привез несколько работ, которые мне особенно дороги. Уже несколько месяцев я ничего не пишу – вдохновение ушло, и я ничего не могу с этим поделать, – он тяжело вздохнул, – но взглянуть на картины, конечно, можно. Когда бы Вы хотели?

– Да хоть сейчас! – кокетливо улыбнулась Ведьма.

– Ну что ж, пойдемте! Я живу тут, неподалеку, пешком идти минут пятнадцать, – улыбнулся Художник.

Ведьма допила свой бокал с вином и шепнула Миле:

– Пойду, посмотрю, что за шедевры пишет твой протеже!

– Тебе понравятся! – усмехнулась Мила, провожая их к выходу.

Художник помог Ведьме надеть плащ, попрощался со всеми и вышел вслед за ней в темный подъезд.

Ночь выдалась морозная и звездная, но Художник не замечал холода. Он с воодушевлением рассказывал Ведьме о своей жизни в Москве, о встречах с известными и сильными мира сего, о том, в каких коллекциях находятся его картины.

Ведьма благосклонно слушала его, иногда вставляя замечания, которые выдавали в ней знатока и столичной светской жизни, и богемы хай-класса.

Художника поражало ее умение внимательно слушать и в то же время очень чутко реагировать на его слова. В этом он увидел благородство натуры и высокую образованность. В отличие от выскочек парвеню, которых он привык встречать в Москве, его спутница вела себя с большим достоинством, как те, кто рожден с высоким титулом, не нуждаются в его ежеминутном подтверждении. Все это пронеслось в голове у Художника, пока они шли от Купцовых к нему домой.

Он осторожно открыл дверь и зашел в квартиру, подав знак Ведьме соблюдать тишину – мать, которая работала на валяльной фабрике «Упорный труд», вставала с рассветом, а потому ложилась рано. Они на цыпочках прошли по длинному коридору в комнату Художника.

Он включил свет, и взору Ведьмы предстало все великолепие и буйство красок. Картины Художника как бы состояли из маленьких кусочков мозаики и представляли собой эклектический набор разноцветных геометрических фигур, если стоять к ним вплотную. Но стоило отойти на какое-то расстояние, как, словно в волшебном калейдоскопе, из этих крошечных фигурок возникали удивительные сюжеты.

Это были и пейзажи, и древние сюжеты, и зарисовки современной жизни, и какие-то мистические существа.

– Интересно, а почему у Вас во многих картинах изображены рыбы? – спросила Ведьма.

– Рыба – это, как известно, древнехристианский символ Христа, – начал объяснять Художник.

– Удивительно, а ведь я по гороскопу Рыба, – Ведьма пристально посмотрела на него.

– А я Близнец, – ответил Художник, – Близнец, который отчаянно ищет свое второе «я».

Ведьма подошла к картине, на которой был изображен автопортрет Художника, и задумчиво произнесла:

– Удивительно, что Вы используете такие яркие цвета, а общее впечатление от портрета – грустное, даже гнетущее. Как будто внутри бушует пламя, которое разъедает душу, не дает покоя сердцу. Что Вас так мучает?

– Странно, – пожал плечами Художник, – вообще-то Вы первая, кто так интерпретировал мой автопортрет. Обычно люди видят не пламя, а свет.

– Свет мягкий, нейтральный, он не обжигает. А здесь, здесь скрытая страсть, которая так и рвется наружу! Да вот она, в глазах, в этой улыбке – роковой, обреченной! Человек, окруженный людьми, поклонницами, почитателями, но в то же время очень одинокий и беззащитный перед этим жестоким миром.

Художник с удивлением слушал ее слова. Ему казалось, что она непонятно каким путем вдруг проникла в его душу, на самое ее дно, вывернула ее наизнанку, что она читает его мысли и сопереживает его чувствам. Он вдруг почти физически ощутил, как от ног выше и выше по телу начала подниматься теплая волна, она прошла сквозь все его сосуды, смешалась с кровью и проникла в сердце. И в этот миг он увидел прекрасное виденье, в голове зазвучали строчки Блока:

– И медленно, пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна,

Дыша духами и туманами, она садится у окна.

Ведьма с удивлением посмотрела на него, а он, глядя на нее невидящим взглядом, как бы сквозь нее, шептал:

– И дышат древними поверьями ее упругие шелка,

И шляпа с траурными перьями,

И в кольцах узкая рука.

Узкая рука… – он бросил взгляд на руки Ведьмы и увидел на пальце кольцо в виде головы змеи.

Он вдруг схватил ее за руку и усадил на стул.

– Что это с Вами? – недоуменно спросила Ведьма.

– Тише, тише, оно пришло, нужно его задержать, – как безумный, шептал Художник.

– Кто пришло, кого задержать? – недоуменно спросила Ведьма.

– Вдохновение! Оно вернулось! Прости, я буду с тобой на «ты», ладно, просто я уже не могу на «Вы». Ах, нет, мне не подобрать слов. Просто сиди и смотри на меня, и ничего не спрашивай, хорошо?

Ведьма послушно сидела, исподволь наблюдая за Художником. Он достал мольберт, стал смешивать краски, потом широкими мазками стал писать на холсте ее портрет.

Часто он бросал на нее взгляды, из которых наружу рвалось то самое пламя, которое разглядела в нем Ведьма. Он часто и тяжело дышал, как будто поднимался в гору – все выше и выше, к самой вершине…

Утро бросило первые розовые блики в окно комнаты, где творил Художник. С первыми лучами солнца он завершил свою картину. Взглядом пригласил Ведьму посмотреть. Она подошла и удивленно вскрикнула: ничего из простой обстановки комнаты Художника здесь не было. На картине была веранда уличного кафе, увитая розами и лилиями, и среди них за столиком сидела одинокая девушка. Да, конечно, это была Ведьма. Она задумчиво смотрела вдаль, точно ожидая чьего-то прихода, и так увлеклась своим ожиданием, что не заметила, как из опрокинутого на стол бокала струйкой течет вино, капая ей на платье, застывая на нем каплями крови.

– Нравится? – спросил Художник тихо.

– Да, изумительно, как ты это понял? – Ведьма заворожено смотрела на свой портрет.

– Я не знаю, – он пожал плечами, – это пришло само – вот сюда, – он осторожно взял ее руку и приложил к своему сердцу. Я просто почувствовал, что наконец-то нашел то, что искал всю жизнь – мою Музу.

Художник был не в силах сдерживать