Хилкину сразу бросилось в глаза, сколь алчно и плотоядно подвыпивший полковник начал поглядывать на его Марину. Впрочем, он на это и рассчитывал. Заранее договорился с женой о том, что она, «в случае чего», сумеет угодить гостю. Правда, к его удивлению, Марина оказалась не очень склонной к подобным «жестам гостеприимства» и долго не соглашалась. Лишь когда тот пригрозил, в случае ее отказа, немедленным разводом, она нехотя согласилась.

Как и было задумано, около одиннадцати у Хилкиных зазвонил телефон, и Кирилл, объявив, что вынужден ненадолго отбыть в расположение своей части, оставил гостя с женой наедине. Прибыв домой утром, он узнал, что все произошло именно так, как он и хотел. Полковник, едва он вышел за порог, подхватил Марину на руки и понес в спальню.

Уже через пару дней Хилкин принимал в свое ведение продуктовые и вещевые склады. И – пошло, поехало… Всего через полгода Хилкины купили себе неплохой особнячок в пригороде курортного местечка. Потом у них появился относительно новый «Мерседес». Хилкин знал, что его жена не перестала встречаться с полковником, время от времени отправляясь с отчетами в штаб округа – ее он тоже пристроил на склады, но этому не препятствовал. Зато новоявленный тыловик не боялся ревизий, зная о грядущих проверках чуть ли не за месяц до их проведения.

А уж когда началась заваруха в Чечне, Хилкин понял – это великая удача всей его жизни. В условиях неразберихи и хаоса (к созданию которых он и сам основательно приложил руку) деньги рекой потекли ему в карманы. Благодаря пачкам долларов он скоро стал подполковником, потом – полковником, а к концу второй кампании – генерал-майором, заняв место того самого «жизнелюбивого» полковника, при загадочных обстоятельствах погибшего в автокатастрофе.

И вот он – глава трастовой компании, плюс главарь банды, специализирующейся на хищениях драгоценных камней на просторах Урала и Сибири и их реализации на «черных рынках» разных стран мира. Будучи крайне подозрительным и недоверчивым, Хилкин все самые ответственные дела выполнял лично. В частности, никому и никогда не доверял получение посылок с драгоценными камнями – а вдруг?! Ведь все без исключения люди – сплошь жулики, негодяи и мерзавцы. Даже самые верные из холуев, не раз уже доказавшие свою преданность. Жулики они, жулики! Им только дай слабинку… И – все, кранты! Сразу же начнут хапать, рвать, тащить…

Грехи наши тяжкие! Сколько денег и сил пришлось положить на создание системы «отжима» чужих предприятий! Те времена, когда, устроив вульгарные «маски-шоу», прикрытые липовым решением продажного судьи, можно было безнаказанно захапать все, что угодно, незаметно ушли в прошлое. Теперь приходилось действовать хитро и изощренно, хотя и не без все той же вульгарной уголовщины, как, например, с банкиром Дориным. Никакие хитрые схемы для отжима банка не сработали, и пришлось элементарно умыкнуть его дочку. Поскольку папаша пытался освободить свое чадо, давя на милицию, прокуратуру и даже ФСБ, устроили «сеанс эротики» – сняв на видео избиение и групповое изнасилование девки, отправили его Валериану.

Правда, того и это не вразумило. Дурила Дорин надеялся, разбрасывая пачки денег, заставить заработать и скрипучую милицейскую машину, и новоявленных частных пинкертонов… Но что он мог сделать, если официальные службы усилиями Хилкина были наглухо заблокированы? А частники… Куда им, с их бледными возможностями?

Ведь абсолютно никто не знал, кто именно заинтересован в захвате банка. Для прикрытия задуманного самим Хилкиным была разработана многоходовка, с задействованием оффшоров и фирм-однодневок. Например, притязания на бессрочный, беспроцентный траст Дорину предъявляла некая фирма, зарегистрированная в Могадишо, столице Сомали. Она же брала на себя и ответственность за похищение дочери банкира. Вот пусть кто-нибудь и попробует съездить в Африку и найти там следы вымогателей!

«Сомалийская» фирма требовала от Дорина в обмен на возврат дочери предоставления ей особых условий траста, с правом передачи банка в траст другой фирме. Потом та передаст третьей… А когда банк, пройдя через руки трех-четырех пользователей, окажется в руках Хилкина, тогда уже никто ничего не докажет. При этом разрыв трастового договора будет обременен выплатой такой неустойки, что дешевле будет банк отдать даром…

«Если сегодня к вечеру Дорин не откликнется, надо будет подключить Мюллера, – сумрачно взирая на соседей по пробке, размышлял Хилкин. – Пусть отрежет девке ухо и отправит его вместе с фотографией Валериану. Посмотрим, что он тогда запоет. И предупредить, что, если и на сей раз не поумнеет, получит свою соплячку по частям…»

В этот момент запиликал сотовый. Звонил Мюллер. Он встревоженно рассказал о том, что ему удалось узнать от псевдо-Руслана. Выслушав своего персонального палача, Хилкин помрачнел, как грозовая туча. Эта новость не сулила ему ничего хорошего. Это надо же такому случиться! Вот же сволочь, этот безмозглый Гена Болгунов! Как он мог не разобраться там, на месте, и притащить в «цитадель» опасного лазутчика?!

– На твой взгляд, насколько он блефует, этот майор, и насколько его треп соответствует действительности? – угрюмо обронил Хилкин.

– Кирилл Аркадьевич, у меня такое ощущение, что на блеф это совсем не похоже, – сопя и тягостно вздыхая, уведомил палач. – Я только что проверил сказанное им по своим каналам. Все сходится – есть такая часть по подготовке головорезов, есть генерал Федин, в чьем ведении находится эта часть. Кстати, генерал упертый – покупать его бесполезно.

– Та-а-а-к… И каков может быть характер их дальнейших действий? – Уже не на шутку начиная нервничать, Хилкин это даже не сказал, а желчно выжевал.

– Если спецназ захватит Бухого или Купца, то спецназовские, как их называют, «буратины» в два счета выжмут координаты вашей «цитадели». А дальше – просто. Они прибывают сюда, берут всех нас тепленькими и… Даже не хочу говорить, что всех нас тогда ожидает.

– Считаешь, что, в случае чего, они в ментовку никого сдавать не будут и разделаются сами? – спросил Хилкин, теряя последнюю надежду.

– Уверен! – снова тяжело вздохнул Мюллер. – Мы для контроля связались с временно замещающим этого Лаврова, неким капитаном Еремеевым. Тот – это ясно, как белый день, – полностью «в теме». В общем, пообещал смерть мучительную и затяжную…

– Мать его в душу так, этого Гену дебильного! Накликал беду, скотина! – зло прорычал Хилкин. – Немедленно звони Серому, пусть сейчас же убирает и Бухого, и Купца. Срочно! Если их уже взяли, пусть сообщит. Лаврова пока что держите в подвале. Возможно, пригодится для торга с его головорезами. Но если Бухого и Купца Серый замочит, майора и девку уничтожить немедленно.

– Понял! – откликнулся палач. – Будет сделано.

Отключив связь и едва не скрежеща зубами, Хилкин уставился в окно. Черт побери! Неужели труд всей его жизни, все былые жертвы (в том числе, и – что уж кривить душой? – преступления) – все, ради чего он жил, бился, прорывался, накроется медным тазом?! Около десяти лет все шло как по маслу. Его «бизнес» креп и ширился, общественное положение повышалось и усиливалось… И вот теперь вдруг всему тому, что было таким трудом достигнуто, может настать заурядный кирдык. Что это? Чистой воды случайность или… Неужели это «звонок» ОТТУДА?