облегчением думает о том, как хорошо, что у нее нет брата или сестры, которые могли быть не такими ответственными, как она). Галлахеры всегда более чем гостеприимны, предлагают что-нибудь попить и перекусить, освобождают место за столом и спрашивают про учебу Клэр, когда она приходит в гости. Что бывает нечасто, потому что Эйден обычно настаивает, чтобы они поехали к ней домой.

– Твои родители включают музыку, делают тако, шутят и смотрят телешоу, а не одни лишь новости, – объяснил он, когда она однажды спросила, почему они так редко бывают у него. Тогда они встречались месяцев шесть – что для Клэр уже было целой вечностью, – и она была у него в гостях всего пару раз. Потом Эйден добавил: – К тому же твои родители по-настоящему любят тебя. И я им нравлюсь.

– Твои родители тоже тебя любят, – смущенно отозвалась Клэр, но Эйден лишь покачал головой:

– Знаешь, чем занимается мой отец? Торгует фьючерсами.

– Я даже не знаю, что это значит.

– Это связано с биржей. Я тоже толком не знаю, если честно. Но не в этом ли ирония[8]? Он только и думает, что о моем будущем. Ему наплевать, кто я сейчас. Он лишь хочет, чтобы я поступил в Гарвард, окончил магистратуру и получил престижную работу, на которую буду ходить в костюме и галстуке.

– Так, может, это значит, что он заботится…

– Нет, – перебил Эйден. – Это значит только то, что он привык к большим ставкам. И он не хочет понимать, что, поставив на меня, проиграет.

– Ты не знаешь…

– О нет, знаю, поверь мне. Я не хочу этого. Было бы здорово, если бы он наконец понял, что со мной этот дохлый номер не пройдет, и переключился на Райли. Вот она-то по-настоящему хочет учиться в Гарварде. Это фактически делает ее фаворитом в семье Галлахеров.

– Ладно тебе! – сказала Клэр. – Ты же знаешь, он любит вас обоих.

– Не знаю. Но ему определенно нравится сама идея меня. Мой потенциал. А я, по-моему, ему не так уж нравлюсь.

Клэр не знала, что ответить на это.

– А твоя мама?

– Ну, она работает в антикварном магазине. Так что, если опять проводить аналогии с будущим, наверное, я нравился ей больше, когда был маленьким.

– Должно быть, тогда с тобой было меньше неприятностей.

Он сверкнул широкой улыбкой:

– Рядом со мной всегда неприятности, детка.

Клэр не удержалась от смеха.

– Знаешь, может, если ты будешь проводить дома больше времени, то они смогут лучше узнать тебя нынешнего, настоящего.

Но Эйден лишь улыбнулся:

– Я лучше буду проводить время с нынешней и настоящей тобой.

И вот сейчас, когда они стоят у двери и слушают ссору в доме, Клэр снова смотрит на слова, напечатанные на коврике, и понимает, что в настоящий момент даже этих ста тысяч приветствий будет мало.

– Дело не в этом! – доносится из дома голос миссис Галлахер.

К удивлению Клэр, мистер Галлахер грохочет в ответ:

– Конечно в этом!

Эйден отступает от двери и поднимает глаза на Клэр:

– Все еще чувствуешь себя беззаботной?

Он мрачно улыбается ей и вдруг, прежде чем она успевает спросить, о чем его родители говорят, прежде чем успевает сообразить, что происходит, поворачивает ручку и толкает дверь.

Его родители тут же резко умолкают и разворачиваются к ним. Мистер Галлахер – чуть более высокая и худощавая версия сына – стоит с красным лицом, руки стиснуты в кулаки. Миссис Галлахер – небольшого роста, стройная и усыпанная веснушками, в точности как ее дети – изумленно смотрит на них блестящими глазами.

– Привет, Клэр, – чуть запыхавшись, говорит она. – Рада тебя видеть, милая.

– Привет, – отвечает Клэр, соображая, что сказать дальше. – Мы просто…

Она замолкает, надеясь, что Эйден подхватит, но он стоит, склонив голову и засунув руки в карманы джинсов. Никто ничего не говорит, и Клэр растерянно переводит взгляд с одного члена семьи Галлахеров на другого.

– Эйден, – в конце концов произносит мистер Галлахер, устало потирая лоб тыльной стороной ладони. – На пару минут.

Клэр пытается понять, что происходит, – почему кажется, что в комнате царит гнев, и почему у нее такое чувство, будто все остальные знают то, чего не знает она, – и до нее не сразу доходит смысл сказанных мистером Галлахером слов. Она снова смотрит на Эйдена. Он едва заметно кивает, избегая встречаться с ней взглядом. Тогда Клэр поднимает руку и робко машет его родителям.

– Да, хорошо, – даже чересчур покладисто говорит она. – Я тогда поднимусь наверх и скажу Райли, что мы здесь.

Не оглядываясь, она торопливо выходит через открытую дверь кухни в прихожую, где на мгновение задерживается – ее так и подмывает остаться и подслушать. Но голоса в соседней комнате звучат так тихо, что почти невозможно ничего разобрать, к тому же на нее с неодобрением взирает с портрета святой Патрик. Клэр поднимается по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.

На втором этаже она по привычке останавливается перед комнатой Эйдена, разглядывая через открытую дверь знакомую картину: кучки грязной одежды и неубранная постель, грозящие вот-вот развалиться стопки книг и напоминающие метлы клюшки для игры в лакросс в углу. На полу валяется скомканная футболка с логотипом «Чикаго Кабс»[9], и Клэр наклоняется, чтобы поднять ее. Уткнувшись в нее лицом, она запоминает запах Эйдена и уже скучает по нему, хотя он совсем рядом, на первом этаже. Она подумывает, не взять ли ее в свою коллекцию, но это одна из любимых футболок Эйдена, и Клэр аккуратно складывает ее и кладет на краешек кровати, а потом выходит в коридор и идет к комнате Райли.

– Входите! – отзывается Райли на стук Клэр, и та сразу же заглядывает в комнату.

Сестра Эйдена лежит на кровати, читая видавший виды экземпляр шестой части истории о Гарри Поттере. У нее такие же темно-рыжие волосы, как и у брата, только длинные, длиннее, чем у Клэр. Из-за очков в красной оправе ее лицо кажется совсем тонким. Клэр и Эйден всего лишь на два года старше ее, но она такая стройная и гибкая, такая милая и жизнерадостная, что порой кажется еще младше.

– Привет! – говорит Райли и соскакивает с кровати, увидев в дверях Клэр. – Прости, я не думала, что вы приедете так быстро.

Она хватает с пола серую вельветовую сумку и начинает бросать в нее вещи.

– Клянусь, я буду готова через минуту!

– Не торопись, – закрывая за собой дверь, говорит Клэр. – У нас есть время.

Райли останавливается и поднимает на нее глаза.

– Ого! – Ее лицо тут же становится серьезным. –