Внутри него, под лопатками, стали оживать две нарощенные пластины, параллельно соединенные между собой особыми волокнами, присущими скатам. Он глубоко вздохнул, потряс флакон с миамом, заставляя жидкость быстрее бежать по трубке в его тело, и, приложив ладони к груди кардийца, под резкий, громкий крик ударил его разрядом электричества. И без того взъерошенные волосы доктора встали дыбом, между одубевшими локонами проскочила искра, а сердце Ара на мгновение остановилось… Лишь чтобы запуститься вновь, равномерно и спокойно, как и всегда.

Харита не отходила от операционной до самого утра. Всю ночь врач боролся за жизнь кардийца, который, по его же словам, как-то слишком уж паршиво перенес подобное ранение. Кастор объяснил, что еще в экипаже хотел сказать о том, что такие раны кардийцам не страшны, но госпожа не позволила ему говорить.

Самым сложным оказалось вытащить нож так, чтобы не повредить внутренние органы еще сильнее. Закрыв глаза, Гастон медленно проводил руками по бледной коже воина, считывая повреждения внутри его тела и то и дело устало цокая языком. Раны оказались серьезные, требующие времени на лечение, пусть даже пациент и был из расы, известной своей живучестью.

К утру, когда операция была закончена, а нож осторожно извлекли из раны, Гастон попытался затянуть ткани при помощи магии, но ни кожа, ни плоть не поддавались его манипуляциям. Плюнув на попытки сделать все с помощью миама, он аккуратными, ровными стежками зашил рану тончайшей шелковой нитью и оставил Ара отдыхать. Кастор покинул школу незадолго до этого, Харита лишь успела поймать его на выходе и коротко, тихо сказать:

— Спасибо.

Пьярим в своей привычной манере поклонился и был таков. Харита же осталась с Аром, которого после операции на носилках перенесли в отдельную, пусть и крошечную, палату.

— Я могу остаться с ним, Гастон? — обеспокоенно спросила она, поджав губы.

— Конечно, моя госпожа, — склонил голову врач. — Только прошу вас, позвольте проводить вас в ванную комнату. Я прикажу ученикам подготовить для вас воду и чистую одежду.

— Н-но я…

— Прошу вас, прошу. Негоже вам разгуливать по локоть в крови, ваш брат в ней разве что купается, — улыбнулся мужчина, подталкивая девушку в сторону купальни. — Да и потом, это негигиенично. А это, уж простите, мой храм, и здесь должно быть чисто.

Ей ничего не оставалось, кроме как согласиться. Бросив напоследок короткий взгляд на своего друга, она скрылась в темных коридорах, и вскоре ее под руку повели в ванную маленькие девочки, одна из которых уже несла большую стопку чистой одежды и полотенца.

Оказавшись в ванной, представлявшей из себя помещение, отделанное кафелем, в центре которого располагалась большая купальня, Харита обессиленно упала на колени. Ее руки дрожали, а взгляд не мог ни на чем сфокусироваться из-за пережитого шока. И самым страшным было то, что худшее еще не было позади. Почему ему так плохо от этой раны? Кастор ведь сказал, что он должен ее пережить. Он ведь кардиец! Почему..?

Девочки принялись раздевать Хариту, помогли ей спуститься по ступенькам в купальню. Горячая вода, от которой девушка уже успела отвыкнуть, так быстро расслабила ее, что она, глядя в пустоту перед собой, едва не проваливалась в сон — удерживал ее лишь страх, что никак не хотел уходить и маленькие руки, помогавшие ей с купанием.

Закончив, она быстро переоделась в просторное белое платье, совершенно лишенное каких-либо изысков, и быстро направилась обратно к Ару. У его палаты стоял, о чем-то тихо переговариваясь с одним из старших учеников, Гастон, глядя на больного через приоткрытую дверь.

— Что-то не так? — со страхом в глазах спросила девушка, подбегая к ним.

— Ах, госпожа. Не буду лукавить, с ним что-то не совсем в порядке.