Дойдя до этого пункта в своем анализе, Маркс неожиданно олицетворяет капитал. Эта сущность, созданная его диалектикой, становится реальным существом[1716]. Он приписывает этому существу «склонности и побуждения», склонность к беспрерывному и беспредельному увеличению. Капитал, говорит он, – «мертвый труд, который, подобно вампиру, оживает, только высасывая живой труд; его жизнь тем полнее, чем больше он высасывает из живого труда»[1717]. Эти метафоры перешли в повседневный язык революционной полемики, причем весьма часто без тех тонких и остроумных рассуждений, вывод из которых они представляют.

С того дня, когда рабочий поймет, что его эксплуатируют, что хозяин уплачивает ему только меновую ценность его труда, извлекая из него для себя гораздо большую потребительную ценность, с этого дня между ними рождается непримиримая борьба[1718]. Целью этой борьбы служит установление «нормального рабочего дня», который позволил бы рабочему зарабатывать свой хлеб без переутомления. Закон, определяющий продолжительность рабочего дня – вот «настоящая хартия нового времени», и эта хартия с успехом заменит «высокопарное перечисление прав человека»[1719].

Оружие борьбы – сила[1720]. В самом деле, Маркс утверждает – это также новшество научного социализма, – что сила всегда разрешала крупные экономические затруднения, или, лучше сказать, что вся история не что иное, как долгая борьба классов между собой из-за экономического первенства.

Эта идея, долженствовавшая занять столь важное место в последующем развитии социализма и стать лозунгом революционной агитации, появляется у Карла Маркса очень рано. Он излагает ее в Нищете философии[1721]; она господствует в Коммунистическом манифесте[1722] и вновь встречается во Вступительном манифесте Интернационала[1723]. Немецкая социалистическая и французская рабочая партии положили ее в основу своей политической и социальной программы[1724]. Заметим, однако, что, по мнению Маркса, последняя борьба классов должна иметь окончательным результатом не новое господство какого-либо класса, а «уничтожение всех классов»[1725]. Заметим также, что под борьбой, о которой говорит Маркс, не следует обязательно понимать войну с оружием в руках между пролетарием и буржуа. Под «борьбой классов» он понимает главным образом общее и совместное усилие пролетариата избавиться от эксплуатации капиталистов. Мирная стачка также является одним из средств борьбы, которые он имеет в виду. Но нельзя утверждать, что Маркс осуждал насилие для защиты прав четвертого сословия.

Допустим теперь, что революция закончилась, и спросим себя, как же должно организоваться в экономическом отношении общество, вышедшее из этой революции. Выставляя основным противоречием современного социального строя социальный характер производства и индивидуальный характер собственности, Карл Маркс тем самым позволяет предчувствовать решение, к которому он склонится. Кроме того, это решение намечается уже самыми тенденциями современного экономического строя, «который породил материальные факторы своего разложения»[1726]. Как капиталист недавно лишил непосредственного производителя собственности, основанной на личном труде, так пролетарии лишают теперь собственности капиталиста[1727].

Уже вследствие «внутренних законов» капиталистического производства орудия труда концентрируются все более и более. Для выгодной эксплуатации земли нужно организовать плодопеременное хозяйство. Для изготовления предметов потребления необходимы сложные дорогие машины. Результатом должно быть и будет «обобществление труда и земли». Раз продукты их будут общими, они сами также будут общими. «Капиталистическое производство приводит к своему собственному отрицанию с фатальной необходимостью, присущей метаморфозам природы»[1728]. Эта трансформация, которая положит конец всем нашим бедствиям, произойдет, по мнению Маркса, гораздо скорее, гораздо легче, чем предшествующая революция, в результате которой «капиталистическая собственность» заменила мелкую собственность, соответствовавшую индивидуальному производству

Обобществление земли, обобществление орудий труда – в результате длинного ряда собственных дедукций Маркса мы приходим к решению, провозглашенному в тех же выражениях первыми французскими коллективистами. За ними остается несомненное право первых изобретателей, и историк социализма Бенуа Малон вполне справедливо признает это право[1729].

Таково взаимное отношение различных частей системы Карла Маркса. Критика и доктрина, практика и теория у него тесно связаны и дополняют друг друга. Правда, в предшествующем изложении я упростил идеи Маркса, но, думается мне, не умалил и не исказил их. Так как он поставил историческую точку зрения на место догматической, его нельзя считать революционером чистой воды. Конечно, обличая недостатки современного экономического строя, он является революционером; но не был ли таким же революционером и Адам Смит, когда он провозглашал необходимым разрушить социальный строй, вредящий развитию крупной промышленности, и создать новый, благоприятствующий ее развитию?