человеком, и Генрих очень доверял ему. Просители обычно приходили к Норрису, а не к Кромвелю. В узкий круг приближенных монаршей четы входил и Фрэнсис Уэстон, тогда уже джентльмен Личных покоев, знаменитый лютнист, часто игравший в теннис с королем, а также в карты с ним и королевой20. Когда Уэстон в 1532 году женился на Анне Пикеринг, король подарил ему десять марок и пожелал, чтобы в браке он был счастливее своего государя. Постепенно входил в милость Уильям Бреретон, которому Анна недавно доставила должность пажа Покоев. Генрих любил его и вскоре повысил до джентльмена Покоев, даровав ему земли и должности в Уэльсе, приносившие 1200 (360 000) фунтов стерлингов в год21. Бреретон, часто сопровождавший Генриха и Анну на охоту, был известным соблазнителем22 и находился под покровительством как Ричмонда, так и Норфолка.

Кончина Марии Тюдор, герцогини Саффолк, в Уэсторпе, произошедшая 25 июня, едва ли хоть на минуту прервала череду увеселений. Саффолк поспешил к супруге, не встававшей с постели, сразу после коронации и привез ей утешительное послание от короля, которое загладило разлад между братом и сестрой. Марию похоронили в аббатстве Бери-Сент-Эдмундс в Саффолке со всеми почестями, подобающими королеве; главной плакальщицей была ее дочь Франсес, маркиза Дорсет.

Двадцать восьмого июня в Гринвич доставили роскошные носилки и трех мулов – свадебный подарок Франциска I новой королеве. Анна пришла в такой восторг, что сразу же пожелала совершить в них трехмильную прогулку23.

Будучи королевой, Анна утопала в роскоши. В каждом королевском дворце девизы Екатерины Арагонской сменили на гербы, инициалы и эмблемы в виде соколов сменившей ее соперницы – все это обошлось в немалую сумму24. В Хэмптон-корте быстро шла отделка новых пышных апартаментов для Анны и короля на втором этаже: два крыла выходили на Зеленый двор с крытой галереей, примыкали друг к другу под прямым углом и соединялись личными галереями25. Особая лестница вела из них в новый личный сад; имелся также балкон, с которого королева и ее дамы могли наблюдать за охотой в парке. Комнаты Анны оформили в античном стиле немецкие мастера26, в потолок были встроены зеркала. Стены ее спальни украшали гротескные мотивы.

Лучшей обстановки, чем в покоях Анны, в ту эпоху нельзя было желать. Украшенное тонкой резьбой изголовье ее кровати с английскими королевскими гербами сейчас находится в замке Хивер; у другой кровати изголовье было из позолоченной древесины грецкого ореха. Одна из кроватей Анны была снабжена шторами из красного сарканета и балдахином из того же материала, укрепленного синим клееным холстом; другая кровать, меньшего размера, обтянутая зеленым атласом, имела алые и оранжевые занавески. У Анны было шесть тронов, обтянутых парчой, зеленым шелком, алым и пурпурным бархатом, с бахромой из шелковых и золотых нитей, а также с золочеными и покрытыми эмалью шарами27.

Антонио Тото получил заказ на создание картин религиозного содержания, декоративных панно и ширм для украшения новых королевских покоев в Хэмптон-корте. Роберт Шинк изготовил формы для античных орнаментов, а Генри Блэнкстон из Кёльна выполнил бóльшую часть декоративных росписей и работ по золочению: «Стены дворца сверкали золотом и серебром»28. Галион Хоне потратил десять лет на изготовление окон с геральдическими эмблемами для Хэмптон-корта, во многие из них был вставлен хрусталь. Приемный зал короля – «Райский покой» – в течение многих лет славился как одно из чудес дворца. В этом зале, писал современник, «все сияет серебром, золотом и драгоценными камнями так, что можно ослепнуть»29. На стенах висели персидские ковры, потолки были покрыты прекрасными росписями, на помосте стоял трон под парчовым балдахином30. Одна из стен в личной комнате Генриха получила встроенный алебастровый фонтан, как в Гринвиче; в этом помещении стояли черный кожаный стол и подставка для часов. Многие комнаты «украшали гобелены из золота, серебра и бархата»31.

Созданный при Генрихе VIII в 1530-е годы великолепный сад Хэмптон-корта давно исчез, хотя его структура просматривается до сих пор. В обнесенном стеной личном саду имелись квадратные клумбы с бордюрами, лужайки и посыпанные песком дорожки, по краям которых росли цветы и стояли бело-зеленые полосатые столбы с раскрашенными фигурами королевских геральдических животных. В 1536 году32 рядом с местом, где сейчас стоит Банкетный дом 1700 года постройки – раньше там располагались банкетные дома Генриха VIII, – разбили Прудовый сад, в водоемах которого, обнесенных покрытыми краской и позолоченными перилами, обитали декоративные рыбы. Один из тогдашних банкетных залов, круглый и увенчанный куполом, стоял на искусственной возвышенности в так называемом Саду горы, оттуда открывался прекрасный вид на сад, парк и реку. В садах повсюду тянулись живые изгороди с зубчатым верхом, деревьям придавали форму людей, кентавров, беседок, фонтанов и солнечных часов. Имелся также огород с целебными травами и два сада с плодовыми деревьями: один снабжал фруктами короля, и только его, в другом красовались пятьсот розовых кустов.

Апартаменты королевы в Гринвиче, на втором этаже, под островерхой кровлей, были обновлены в то же время. Белый кессонный потолок в приемном зале в местах пересечения балок имел выпуклый орнамент. Каминные трубы выложили дорогой севильской плиткой, а более дешевую фламандскую, желто-зеленую, использовали в нишах33. В главной опочивальне навесили пять новых дверей, проход в комнату для переодевания засыпали свежим тростником, в большом эркерном окне, расположенном между спальней королевы и ее приемным залом, установили новый переплет. Для Анны изготовили два складных стола в античном стиле, с отделанными плиткой столешницами; один предназначался «для завтраков», другой «для игр ее милости»34.

Другим важным строительным проектом короля в то время являлся Виндзор. По его желанию под королевскими апартаментами, расположенными в Верхнем и Среднем защитных поясах, соорудили шедшую вдоль края скалы деревянную платформу, позже названную Северной террасой. Она обеспечивала доступ из королевских покоев в Малый парк через наружную лестницу: «каждый день» в то лето, «когда погода была хоть сколько-нибудь ясной, его милость выезжал на охоту с соколами, прогуливался и не возвращался до позднего вечера»35. Он пребывал в радостном настроении, так как не сомневался, что вскоре наконец станет отцом принца.

44

«Великая и могущественная принцесса Англии»

В 1533 году Ганс Гольбейн написал прекрасный двойной портрет французских послов Жана де Дентевиля – попросившего, чтобы его отозвали после одной-единственной аудиенции у Генриха VIII в июне того же года, такой бурной, что он вышел, заметно дрожа1, – и Жоржа де Сельва. Картина была проникнута символизмом, мрачными намеками на бренность и религиозные распри2. Вероятно, именно эта