– Товарищ генерал-полковник, докладывает старший лейтенант госбезопасности Иванов, начальник Особого отдела 201-й Сибирской дивизии. Производим арест паникёра, который сеял панические разговоры и распространял трусливые настроения.

– Значит, ты, Александр Иванович, трус и паникёр? – хищно оскалившись, спросил Марков Ямщикова. Тот чуть заметно развёл руками. – Когда мы через Сиваш под артиллерийским огнём шли, был героем, – продолжил Сергей, – в Калмыцких степях подыхали от голода и холода, панические разговоры не сеял. А в мирное время, командуя дивизией…

Марков резко повернулся к оперативнику, резко бросил:

– Габрильянц?

– Так точно, товарищ генерал-полковник. Приказ получен два часа назад…

– Нет, какая сука! – бросил в пространство Марков. – Сдать оружие…

Видя, что чекист колеблется, Марков внезапным движением толкнул его в грудь и выдернул из кобуры «ТТ». Следующим пинком отправил в объятия Ямщикова.

– Арестовать с приставлением часового. Остальных сотрудников тоже обезоружить. Тут, я смотрю, нешуточные дела пошли…

Чекист побледнел:

– Товарищ командующий фронтом, – взмолился он, – это приказ начальника контрразведки фронта. Я не мог его не выполнить.

– Не мог, значит, не мог.

Повернулся к Ямщикову:

– Чтоб завтра этого придурка к восьми ноль-ноль доставили в мой кабинет. Выполняйте.

– Ну что, Александр Иванович, ты меня собираешься обедом кормить? – обратился Сергей к Ямщикову, всё ещё стоящему у стены и трясущимися руками пытающегося вложить свой «ТТ» обратно в кобуру. – И, знаешь, распорядись, чтобы нашли водочки. Румянцеву мы не дадим, ему ещё нас с тобой в Белосток везти. А сами дёрнем. За встречу и за то, чтобы они сдохли.

Расторопный ординарец ловко застлал рабочий стол комдива газетами, быстро просмотрев, чтобы в них не было ни портретов вождей, ни их речей или статей. Потом разложил варёную картошку, толстые ломти сала, квашеную капусту, ядрёные луковицы в янтарной шелухе и чёрный хлеб. В центр водрузил флягу с медицинским спиртом, пару жестяных кружек и графин с водой, в которой плавали кусочки мутного льда.

После первой и второй нервы немного отпустило.

– Сволочи, – всё ещё чуть заикаясь от пережитого, выговорил Ямщиков. – Я когда только начал вести нормальную подготовку, Иванов мне передал «мнение» – будто я этим провоцирую немцев. Представляешь, дать обычный курс молодого бойца нельзя! Они хотят, чтобы мы пришли к войне совершенно раздрызганными? Самолёты с той стороны границы пушками накрыть можно, танки без горючего и боеприпасов. У артиллеристов только учебный боезапас – по 5–6 выстрелов на орудие. И бойцы ничего не умеют. И ведь ещё пару раз предупреждали, чтобы прекратил. А теперь достали, мерзавцы.

– Ничего, Александр Иванович, – произнёс Марков. В голове зашумело от скупо разбавленного спирта и с голодухи. – Меня товарищ Сталин прислал, чтобы я подготовил фронт к войне. И я подготовлю. Мы с тобой вместе подготовим. Ты лучше ответь, как ты здесь оказался?

Ямщиков рассказал, что 201-ю Сибирскую дивизию первоначально должны были включить в состав 13-й армии. Отвели место дислокации. Только успели чуть обустроиться, прошёл слух, что передадут 22-й армии. Сейчас обещают переформировать в десантный корпус, объединив с другими частями. Растащат дивизию по кускам. Ну, пока хотя бы не приказали переезжать на новое место. Не то вся боевая и политическая подготовка опять полетела бы псу под хвост.

– А у тебя всё обучение идет по полной программе? – удивился Сергей.

– А как же. Живём по уставу. Это штука мудрая, сам знаешь. Я как-то, когда нечего делать было («Угу, командиру дивизии на новом месте дислокации нечем было заняться», – усмехнулся про себя Марков), думал, думал и пришёл к выводу, что меня в бою убить трудно. Сказать почему? Я понял технологию войны и научился всё делать по букве наставления. Написано: окапываться лёжа, держа сапёрную лопатку перед собой – я так и делаю. Помнишь, мы по молодости ворчали, мол, неудобно, норовили либо на колени вскочить, либо рыть сбоку от себя. Когда инструмент передо мной, он от пули защищает. А те, кому неудобно, в братских могилах лежат. И солдат своих (он сказал не бойцов, а по-старому – солдат) учу тому же. Чтобы пацаны живыми остались.

Александр Иванович задумался, махнул рукой в мозолях и въевшейся до полной неотмываемости грязи.

– Из сражения целым выйти можно. А от этих не убережёшься…

После Марков описывал своё существование в СТОНе, события, которые последовали после освобождения, – вплоть до сегодняшних. Закончил он неожиданным предложением: «Давай твою дивизию сделаем образцовой. Я на ней других командиров учить буду, как нужно службу править. Заберу подразделение в распоряжение фронта, в свой личный резерв. Лучший полк расквартируем в Белостоке. И ты поезжай со мной. Всё равно это в пределах зоны твоей ответственности. Тебя ничего такое, особенное, здесь не держит?

– Кроме службы – ничего, – ответил Ямщиков. Кажется, предложение Сергея он понял по-своему: – Ты в большую силу вошёл. Хочешь собственную гвардию завести? Может, по нынешним временам оно и правильно. Где там твоя авиация, поехали.

В половине восьмого, оставив Александра Ивановича досматривать утренние сны, командующий фронтом вошёл в свой кабинет. Непомнящий оказался, вопреки фамилии, всё помнящим и весьма педантичным служакой. И сейчас он доложил самое, по его разумению, главное: с нарочным получен пакет на имя Маркова из канцелярии Генерального секретаря ЦК ВКП (б).

Сергей Петрович вскрыл плотную обёртку. Прежде чем прочитать машинописный текст, впился взглядом в пересекающую его наискосок резолюцию: «Товарищ Марков. Объясните начальнику контрразведки, что надо заниматься делом, если он на это способен. Если нет, решите его судьбу по своему усмотрению. И. Сталин». Потом пробежал глазами сам донос, вызвал офицера для поручений и «по совместительству» помощника и попросил немедленно разбудить отдыхающего в Доме садовника комдива 201-й и пригласить его к комфронтом.

Ямщиков явился без семи минут восемь. Генерал подал ему бумагу:

– Прочитай.

Полковник внимательно изучил оба листка. Резолюцию, похоже, проштудировал раза четыре.

– Никогда не видел написанного им собственноручно, – признался командир, возвращая докладную Габрильянца.

В этот миг Непомнящий доложил, что вызванные командующим командиры ждут в приёмной.

– Пригласите Валерия Хачиковича. Остальные пусть посидят в приёмной.

Старший майор в кабинет буквально влетел. Но вытянулся по стойке «смирно», доложил о прибытии – не забыл марковской угрозы. После этого бросился в атаку:

– Товарищ генерал-полковник, как начальник управления фронта я должен выразить категорическое несогласие с вашими возмутительными действиями в отношении сотрудников НКГБ и задержанных по моему распоряжению паникёров и вредителей. В том числе особо опасных, как командир 201-й Сибирской дивизии. Более того, мне кажется подозрительным то, что именно вы встали на защиту явного врага. Я докладывал, что отправил свои соображения в адрес Лаврентия Павловича. На вашем месте стоило бы вести себя более осмотрительно. Я ведь предупреждал…