время в окрестностях Нижнего Новгорода явился монастырь Печерский, основанный Дионисием, впоследствии архиепископом Суздальским. Из этого монастыря в XIV веке вышли иноки: Евфимий, устроитель Спас-Евфимиевского монастыря в Суздале, и преподобный Макарий Унженский. Макарий сначала устроил монастырь на правом берегу Волги в Юрьевском уезде. Но, тяготясь почетом и похвалами себе от окрестных жителей, он ушел далее на восток и поселился на левом берегу Волги, на так называемых Желтых водах, в стране черемисов, и здесь основал монастырь Желтоводский. Сей последний и возникшие около него селения сделались рассадниками христианства и русской гражданственности посреди языческих инородцев. Но Желтоводская обитель разорена была вконец татарами Улу-Махмета во время их набега (в 1439), и долгое время потом находилась в запустении. А преподобный Макарий, отпущенный из татарского плена, ушел на Унжу и здесь в глухом лесном краю основал другой монастырь, Ушкенский. В Твери знаменит Отроч монастырь, возникший в XIII веке. С его основанием связалась следующая романтическая легенда. Один из отроков, или дружинников, тверского князя Ярослава Ярославича, по имени Григорий, помолвил за себя Ксению, дочь сельского церковнослужителя. Жених и невеста в брачных одеждах готовились уже идти в храм для венчания, когда в село приехал князь Ярослав. Увидя Ксению, князь так пленился ею, что вместо отрока сам повел ее к венцу. Опечаленный Григорий удалился от мира, сделался иноком и в окрестностях Твери построил монастырь Успенский, который будто бы по его прежнему званию и получил свое наименование Отроч. (Известно, однако, что вторая супруга Ярослава, Ксения, была дочерью новгородского боярина.)

Особенно распространением монастырского строительства в эту эпоху, как и в предыдущую, отличалась земля Новгородская, где архиепископы, бояре и вообще богатые люди соревновали друг другу в основании новых обителей. Из появившихся в окрестностях самого Новгорода назовем: Деревяницкий — Воскресенский, Болотов — Успенский и Сковородский — Михайловский, основанные архиепископом Моисеем в XIV веке. В числе окрестных монастырей был и Покровский Щилов, лежавший на правом берегу Волхова, против знаменитой Юрьевой обители, основанный в начале XIV века монахом Олонием (Леонтием), по прозванию Щил. Этот монастырь, сам по себе ничем не замечательный, известен, собственно, по следующей легенде, связанной с его основанием. Был в Великом Новгороде посадник Щил, который сильно разбогател тем, что отдавал свои деньги в рост. В старости он задумал построить церковь и при ней монастырь; для чего взял благословение у новгородского владыки. Когда храм был уже готов и Щил просил архиепископа совершить освящение, владыка, ввиду недоброй молвы о нем, спросил, на какие деньги он построил церковь. Щил сознался, что на собранные лихвой, или ростовщичеством. Такое занятие считалось в Древней Руси великим грехом и преследовалось духовными пастырями. Хотя Щил брал очень умеренные проценты, владыка тем не менее отказался освятить церковь. Так как в стене ее, по обычаю того времени, была заранее приготовлена ниша с каменным гробом для основателя, то архиепископ посоветовал Щилу исповедаться, одеться в саван и лечь в этот гроб, а затем велел соборне отпеть над ним погребальные молитвы. Едва это было исполнено, как Щил умер, гроб его закрылся и провалился в землю; а на месте его явилась пропасть. Тогда по приказу владыки на стене над этой пропастью красками изображен был Щил в аду; после чего неосвященная церковь заперта и запечатана. Но у Щила остался сын, наследник его богатств; он обратился к святителю за советом, как избавить отца из адских мук. Владыка приказал ему нанять священников сорока церквей, чтобы в течение сорока дней они совершали панихиду, в то же время поститься, молиться и раздавать щедрую милостыню. По истечении этих сорока дней он послал своего архидиакона распечатать церковь и посмотреть. Оказалось, что в настенном писании голова Щила была уже вне ада, а в пропасти показался край его гроба. Архиепископ велел сыну повторить такие же сорокоусты во второй и потом в третий раз, и только тогда все настенное изображение Щила очутилось вне ада, а гроб его явился на своем месте. После того владыка освятил церковь.

В 20 верстах от Новгорода на берегу реки Веряжи возник монастырь Троицкий, известный более под именем Клопского, потому что здесь в первой половине XV века подвизался преподобный и вместе юродивый Михаил Клопский, которого житие называет родственником московского княжьего дома. На Ладожском озере, на острове Валааме, в XIV веке стала процветать обитель Валаамская. Самым же знаменитым монастырем из основанных в эту эпоху в Новгородской земле является потом Соловецкий. В 1429 году инок Герман и постриженник Кирилло-Белозерской обители Савватий поселились на одном из пустынных Соловецких островов, посреди угрюмой, бесприютной природы Белого моря. Главным же устроителем Соловецкого монастыря был инок Зосима, уроженец Прионежского селения Толвуя. Он собрал братию, построил деревянный храм во имя Спаса Преображения с приделом Св. Николая и обнес его оградой; после чего устроил монастырь, по благословению архиепископа Ионы. Потом, вместе с Германом (Савватий меж тем скончался), он выхлопотал монастырю у новгородских властей грамоту на владение всей группой Соловецких островов. Преподобный Зосима долгое время был игумном этой обители и много потрудился для ее процветания.

Всех монастырей, основанных в эпоху татарского ига, насчитывается до 180. Разумеется, объем и значение их были весьма неодинаковы. Между тем как знаменитые и богатые монастыри имели иногда по несколько сот иноков, были и такие обители, в которых жило только по три, по пяти монахов. Отношения их к церковным властям были также довольно разнообразны. Некоторые большие монастыри были почти изъяты из ведения епархиальных архиереев; князья в основанных ими монастырях распоряжались сами и назначали игумнов; были монастыри, принадлежавшие митрополитам и непосредственно от них зависевшие. Многие малые обители были приписаны к большим и находились у них в подчинении. Наконец встречались монастыри общие, то есть мужские и женские вместе, подобно тому как это было в Греции; но против таких монастырей восставали архипастыри. Так, митрополит Фотий в послании к новгородцам (1410) говорит: «А в котором монастыре чернецы, тут бы черницы не были, а жили бы они в опришном монастыре». По внутреннему своему быту монастыри делились на общежительные и необщежительные. К первым принадлежали почти все большие обители, а ко вторым преимущественно мелкие, и особенно в Новгородской области. В последних каждый заботился о себе, своей келье, пище и одежде и каждый в своей келье жил более или менее самостоятельно.

Рядом со светлыми сторонами в монашеской жизни того времени были и некоторые темные. Многие русские подвижники, в особенности основатели новых обителей,