— Да нет же, господин, — монах был уверен, — мельница — это mulino, а la cripta — это могила, склеп.

— Ты уверен? — Волков встал с лавки.

— Конечно, у сеньора Причелли в долине был свой фамильный склеп. Его так и называли — la cripta famiglia.

— Дьявол, — выругался Волков он не верил в такую удачу и свои глупые оплошности., — А я все мельницы от подвалов до чердака обыскал! Сержант, собирай людей! Запрягай телегу, седлайте коней. Поедем, одно местечко проверим. Йоган, не спи: арбалет, доспехи. Сыч, жир бери, мало ли, что жечь придется. Брать всё лучшее оружие! Один, кто-нибудь, сходите за бароном, добрый воин нам не помешает! Будем молить Бога, чтоб он был там.

— Куда едем, господин? — спросил сержант.

— К старому кладбищу, проверим там кое-что… управляющий, соберите двадцать мужиков покрепче, вдруг пригодятся.

— Хорошо, господин коннетабль, — управляющий встал.

— И Клауса с собаками мне, может понадобиться.

— Большая охота? — Спросил сержант.

— Очень на то надеюсь.

Волков был взволнован. Такое же волнение последний раз он ощущал перед крупным сражением.

Коннетабль собрал всех, кого смог, даже мужиков с собой набрал. Ёгану и Сычу выдал кольчуги, бригантину и алебарду — сержанту, раздал свое оружие стражникам, объяснив им, что для них будет лучше умереть, чем его потерять. Народу было двадцать человек, а вот барона не было, он уехал к родственникам жены, Волков не хотел его ждать, слишком часто он слышал разговоры о том, что именно барон ловит упырей, а не он. Вурдалака он хотел поймать самостоятельно. Они двинулись. Солдат на коне не ехал, валялся в телеге вместе с монахом, заставляя того еще и еще раз перечитывать главы о гул-магистрах. Монах читал:

— «Зело быстр он и силен, но то все в ночи. В день солнечный он слабее, чем ночью, но и днем не найдется трех мужей добрых в добрых латах и с добрым оружием, что его одолеют, ежели нет у них оружия из серебра первородного, а ночью он видит не хуже кошки. А днем видит плохо, а ежели на солнце, так совсем не видит. А вот слышит он и днем, и ночью хорошо, как птица ночная, и любой шепот слышит на тридцать шагов. А днем он прячется от солнца в подполы и пещеры, а ночью ходит, где пожелает. А чтобы взять его, надобно вызвать его на солнце и там рубить его топорами или колоть первородным серебром. Или жечь его, связав. Или бить голову и кость его молотом или клевцом».

Волков слушал внимательно, Сыч, сидевший на передке телеги, тоже. Даже Ёган и сержант, ехавшие рядом верхом, прислушивались.

— Господин, — сказал сержант. — Нам, что ж, придется к нему в склеп лезть?

— За погибелью? Нет, будем звать его на солнце. Если не удастся убить болтом с серебром, стражники будут его колоть копьями, чтобы обездвижить, а мы будем рубить. Попытается бежать — будем травить собаками, чтобы выдохся. А если не вылезет из склепа, нарубим хвороста до крыши, обольем жиром и подожжем.

— Добрый план, — произнес сержант.

Волков видел, что все, кто слушал разговор, почувствовали себя уверенней, ведь их командир знал, что делать, хотя сам он до сих пор и понятия не имел, сработает ли его план, но он знал главное: командир должен излучать уверенность, поэтому он всячески скрывал волнение, которые его ни на секунду не покидало.

— Ну, что замолчал? — Сказал Волков монаху. — Читай дальше.

— «А бить его нужно пешими, — начал читать монах. — Ибо кони его боятся, и от вони его кидаются от него, и всадника бросают наземь, и не слушаются. И только лишь добрые рыцарские кони с добрым всадником устоят пред магистром де вурер кадаврум» — монах оторвался от чтения и пояснил: — то есть пред сеньором трупоедов. Вроде, мы двоих его слуг убили, но у него может быть третий трупоед.

— Молим господа, чтобы третьего не было. — Сказал Волков. — Читай дальше.

— Так, все. Следующая глава про его слуг, упырей, трупоедов.

— Ну, тогда читай снова про их господина.

Монах перелистнул страницу и снова начал читать.

Доехали. Стали от кладбища к западу. Волков вылез из телеги, Ёган и Сыч помогли ему надеть доспехи. Волков не особо раздумывал, одевал все, что только можно и бугивер, и поножи, и наголенники, и латные рукавицы, шлем. Все остальные готовились тоже. Даже мужики, те, что пришли с топорами, рубили себе колья. Все должны были идти пешими в болото, кроме солдата. Не мог он в доспехах и с больной ногой идти по колено в воде и тине, а в своем коне он почти был уверен. При первой встрече с вурдалаком конь дурковал, но при последней уже вел себя спокойно.

Раньше Волков даже в доспехе мог запрыгнуть в седло, не пользуясь стременами, но те времена ушли, наверное, навсегда. Теперь он брался за луку седла двумя руками, только так он мог опереться на левую больную ногу, а правую встать в стремя, которое придерживал Ёган. Потом он не без труда перекидывал ногу через коня, но даже там он не мог попасть больной ногой в стремя, если его не держал Ёган.

Да, командир, ведущий своих людей в бой, не должен так садиться на коня. Так на коней садились немощные старцы, но другого командира у этих людей не было, и люди это знали. Он оглядел всех своих людей, и стражников и простых мужиков. Они тоже смотрели на него. Смотрели с верой, люди не сомневались в нём, это же был их коннетабль. Их смелый и непреклонный коннетабль. И Волков заговорил спокойно и твёрдо:

— Сержант, ты с двумя своими людьми, и двумя мужиками, идёшь справа от меня, в десяти шагах. Копья вперёд, ты сзади, мужики рядом с тобой. Ёган, Сыч, вы и два стражника идут слева от меня, стражники с копьями вперёд, вы сзади, вы трое, — Волков посчитал пальцем трех стражников, — передо мной, копья вперёд, идёте шагом не спешите и не пятитесь. Я буду сзади вас, ты, — солдат указал на самого старого, и самого опытного из стражников, — сзади с Клаусом и мужиками в пяти шагах за мной. Следи, чтобы мужики не побежали, что бы ни случилось, держитесь за мной, и говорю всем, слушайте меня, всё время слушайте меня. А вы, — он снова обратился к самому старому стражнику, — не вздумайте отстать.

— Не отстанем, господин, — заверил тот.

Егерь Клаус, тоже заверил