уничтожить его как можно скорее… Необходимо срочно прийти к соглашению в целях установления принципов интервенции в России, уточнения распределенных обязанностей, обеспечения единого руководства. Это соглашение должно быть первым этапом в деле организации мира»[2478].

30 января британский министр иностранных дел Бальфур призывает послать Японии предложение на оккупацию Сибирской железной дороги[2479].

26 февраля союзный главнокомандующий маршал Ф. Фош в своем интервью, появившемся в американской печати, заявил, что «Америка и Япония должны встретить Германию в Сибири — они имеют возможность это сделать»… С этого времени союзная пресса повела усиленную агитацию за поддержку японской интервенции. Французские политические круги наряду с голосом французской печати усматривали в оккупации Японией Сибири «справедливое наказание для большевиков за аннулирование долгов и заключение сепаратного мира»[2480].

5 марта британская газета «Daily mail» настаивала на приглашении Японии в Сибирь и создании из Азиатской России противовеса Европейской России[2481].

6 марта британские морские пехотинцы высаживают десант в Мурманске.

23 марта Межсоюзнический военно-морской совет рассмотрел вопрос о возможности отправки союзнической военной экспедиции в Мурманск и Архангельск. В ноте № 17 совет выразил надежду, что операции военно-морских сил в Мурманске будут продолжены в целях удержания данного порта в распоряжении союзников как можно дольше[2482].

28 марта британский генштаб направил в МИД ноту, переданную затем французскому военному атташе в Лондоне: если чешское «войско имеет действительную цену, оно в соответствии с его настроениями могло бы быть с пользой употреблено в России и Сибири… при условии, чтобы корпус был обеспечен необходимым продовольствием и вооружением»[2483].

4 апреля японский адмирал Като высадил небольшой десант во Владивостоке. Страны Антанты объявили этот десант простой полицейской предосторожностью, приписав его инициативе японского адмирала[2484].

7 апреля французской военной миссии пришло указание: «Не содействуйте русской армии, она станет угрозой общественному строю и может оказать сопротивление Японии»[2485]. К этому времени идея интервенции, по словам французского посла Ж. Нуланса, прибывшего в Вологду, «приняла определенную форму: интервенция против немцев с предварительной целью уничтожения большевиков»[2486].

12 апреля Военный кабинет одобрил план британской оккупации Мурманска, которую следовало провести по возможности с согласия Советов.

26 апреля Нуланс выступает с приветствием японского десанта во Владивостоке[2487].

2 мая американский посол Фрэнсис телеграфировал в Госдеп: «По моему мнению, пришло время для союзнической интервенции. Я полагал, что Советское правительство само попросит об этом, и осторожно начал действовать в этом направлении… поощряя развитие дружеских деловых отношений с большевиками…, предложив помощь союзников в создании новой армии, поскольку я уже говорил вам о своей уверенности, что в дальнейшем смогу влиять на эту армию… Я полностью сознаю всю важность своей рекомендации о необходимости интервенции, которую даю сейчас…»[2488]

7 мая британский представитель Локкарт сообщал в Лондон: «Большевистское правительство скоро падет…, момент для интервенции подходящий. Интервенция — единственное средство защиты британских интересов в России»[2489]. 11 мая Лансинг направляет президенту Вильсону письмо, с вложенным сообщением от Локкарта от 7 мая, в котором говорилось: «необходимо с величайшей возможной поспешностью продвигать интервенцию»[2490].

14 мая в Челябинске происходит стычка между чехословаками и группой венгерских военнопленных, что приводит Советское правительство к выводу о необходимости разоружения чехословаков.

25 мая одновременно на трех участках: поволжском, уральском и западносибирском Сибирской железной дороги начался мятеж 50 тысячного чехословацкого корпуса. Черчилль ликовал: «Вся русская территория от реки Волги до Тихого океана, почти не меньшая по размерам, чем Африканский континент, перешла, словно по мановению волшебного жезла, под контроль союзников»[2491].

27 мая «союзные» военные атташе собрались в Москве и единодушно признали, что необходимо вмешательство со стороны союзников в русские дела[2492].

1 июня Англия добилась от В. Вильсона согласия на участие в интервенции.

3 июня Верховный военный совет принял совместную ноту № 31–«Союзническая интервенция в русские союзные порты»[2493].

6 июля чехословацкие отряды после уличного боя с советскими отрядами захватывают Владивосток[2494].

В июле английское командование послало отряды из Персии в Туркестан, для поддержки мятежа организованного эсерами и меньшевиками. «Закаспийский исполнительный комитет» сформировал марионеточное правительство под контролем англичан. Было заключено соглашение, по которому англичане получили преимущественное право на вывоз из этого района хлопка и нефти в обмен на помощь силам контрреволюции[2495].

2 августа «союзные» войска высадились в Архангельске.

10 августа началась высадка американских, британских и французских войск во Владивостоке.

27 октября французским командованием был принят план блокады: «экономического изолирования большевизма в России в целях вызвать его падение»[2496].

23 ноября — через двенадцать дней после того, как в Компьене было подписано перемирие с Германией, в Новороссийском порту, а 25 ноября на рейде Севастополя бросила якорь флотилия союзнических судов.

17 декабря в Одессе была высажена первая французская дивизия, а англичане высадили десант в Батуми. Английский офицер был назначен генерал-губернатором Батумской области.

* * * * *

С момента принятия решения об интервенции до ее начала прошло почти полгода. Это время потребовалось для организации противобольшевистских сил внутри России, на которые союзники могли бы опереться, поскольку на самостоятельную широкомасштабную интервенцию страны Антанты пойти не могли.

На причину этого, указывал в своем ответе, на призыв к интервенции бывшего премьер-министра России В. Коковцева, французский посол в Англии П. Камбон: союзники «страшно устали и обескровлены», они «не способны на новое усилие…, даже если потребуется не пролитие крови, а лишь напряжение воли»[2497]. Лишь в начале лета 1918 г., Локкарт посчитал, что: «союзная интервенция будет иметь своим результатом контрреволюцию, имеющую большие шансы на успех. Определенные партии готовы поддержать нас в том случае, если мы будем действовать быстро»[2498].

Кроме этого прямая интервенция требовала ее легитимизации в глазах, по крайней мере, собственного народа. А достичь этого, по словам Камбона, было непросто, поскольку «рабочим здесь (в Лондоне) представляется, что большевики — это социалисты, друзья и защитники бедного пролетариата, а вы все, говорящие о вмешательстве, защищаете свое привилегированное положение и в глубине души думаете вырвать победу из рук революции и восстановить монархию или что-либо иное, но, по сути, старый порядок»[2499].

Поэтому поначалу «союзники» надеялись осуществить интервенцию по приглашению от большевиков, под видом оказания помощи в отражении немецкого вторжения. Однако при этом «союзники» категорически отказывались признавать самих большевиков. У последних было достаточно оснований для подозрений «союзников» в неискренности. И 7 мая Локкарт призвал Лондон немедленной интервенции, поскольку «приглашения к интервенции от него (большевистского правительства) не дождаться»