— Это, мля, мое! Зарою! — Прочие взаимные проклятия и угрозы потонули в грохоте, после которого в крыше образовалась аккуратная круглая дырочка, диаметром в несколько десятых дюйма. Кто и в какой момент успел выстрелить, а главное, из чего, для Женьки так и осталось непонятным. Он попытался откатиться в сторону — благо размеры фургона позволяли минимальные маневры, — но тут под отборный мат Фуры машина резко затормозила, и коробки, разумеется, посыпались. Тем лучше, потому что иначе парень непременно попал бы под железный мыс чьего-нибудь ботинка. Фура, который только что обещал всем пассажирам смерть в страшных мучениях, вместо претворения угроз в жизнь был вынужден исполнять роль спасателя.

Извлеченные из-под коробок Вобла и Покрышка имели вид довольно плачевный, у одной стремительно заплывал глаз, у второго съехал набок и без того приплюснутый нос. Женька же забился под сиденье в обнимку с невесть откуда появившейся пустой бутылкой из-под виски и мечтал, чтобы о нем вообще не вспоминали.

— Все, чел, вылазь, отдавай то, что осталось, и вали отсюдова, — решил Фура.

Парень почел за благо не возражать.

— Да, хреновый ты заложник, — закивал Покрышка, потирая ушибленный бок.

— Но у меня больше ничего нет…

Эти слова пренебрежительным «ну, мля» подтвердила Вобла, искавшая в образовавшемся бардаке свою шляпку и нашедшая вместо нее Женькин рюкзак, в котором не было ничего, кроме пары теплых перчаток.

Женя совершенно искренне жалел, что ему нечего больше предложить. Его мобильный, зазвонивший в самый разгар удирания от полицейских, Покрышка отобрал и — «за это старье кружки пива не нальют!» — выкинул в окошко. Парень не успел сказать даже «алло» — только услышал Настин срывающийся на крик голос, в панике повторявший его имя. Женя понял, что случилась беда, но пока запретил себе строить гипотезы на этот счет. Вот выберется — и первым делом позвонит подруге. А если надо, плюнет на конспирацию и приедет… Лишь бы отпустили, а то ведь могут и передумать.

— Чо врешь, чел? — возмутилась внимательная Вобла. — Часы снимай, цацки тоже.

Парень безропотно расстегнул кожаный ремешок — часы были дешевые, не жалко. А вот догадавшись о том, что имелось в виду под цацками, Женя приуныл. Он скосил глаза вниз — так и есть, медальон выскочил из-под футболки, не заметить никак нельзя. Расставаться с кулоном не хотелось. К тому же парень надеялся, что когда-нибудь разгадает его сверхъестественную сущность. Не то чтобы к тому имелись явные предпосылки, но кто ищет, тот найдет. Несколько раз медальон сам собой нагревался, а такие выкрутасы, наверное, что-то да значат… Но делать нечего. Лучше выйти из этой проклятой машины голым, зато целым.

— Да это ж чудская побрякушка, в рот мне ноги! — Фура вертел медальон и так, и сяк, разве что на зуб не попробовал.

— Тренер, дай поглядеть!

Вобла и Покрышка сосредоточенно сопели, рассматривая трофей из рук Фуры.

— Чел, откуда это у тебя?

Женька впомнил «разрядившийся артефакт», Покрышку, который держал его под прицелом антенны мобильного телефона, и раздавшийся позже выстрел — из ниоткуда. Пазлы сложились в цельную картину, и парень теперь смотрел на компанию низкорослых шумных байкеров совсем другими глазами. Они опознали знакомую вещь, а значит…

— Мне ее подарил друг, Оливер Виндер, — решился Женька и постарался добавить в голос значительности. Получилось не очень. Но рисковая выходка придала смелости, так что он, наконец, поднялся с пола и уселся на большую коробку.

— Товар попортишь, — проворчала Вобла, и по ее почти беззлобному тону парень понял, что первый шаг сделан верно.

— Не знаю никакого Виндера, — задумчиво почесал пузо Фура.

— Как будто ты с чудами каждый день виски пьешь! Откуда тебе знать-то? — Вобла наконец отыскала свой головной убор и, ругаясь сквозь зубы, пыталась придать прежнее великолепие помятому цветку. — Чел, почему раньше не сказал, что ты из Тайного Города?

— Так вы не спрашивали.

На самом деле, парень еще не настолько осмелел, чтобы дерзить похитителям, но более вразумительного ответа у него не нашлось. Тайный Город — ну надо же!

В принципе, Женя понимал, что еще минут пять такого разговора, и даже эта компания, не отличающаяся умом и сообразительностью, его разоблачит. Всего один вопрос про Тайный Город, и он поплывет, как недавно на экзамене по экономической теории. Но беседа вновь приняла неожиданный оборот.

— Я понял, он шпиен! — вдруг заверещал Покрышка. — Мля буду!

— Какой еще шпиен?

— Совсем отрезвел, что ли?

— Натуральный шпиен! Я в кино видел! Шпиены, они такие, они всегда носят какую-нибудь хрень, чтобы те, на кого они шпиенят, могли, значит, своих всегда узнавать. А когда их ловят…

— Кто ловит? — запутался Фура.

— Ну те, к кому их шпиенить заслали, — объяснил Покрышка. — Ну вот, когда ловят, они точно так же молчат и ничего не рассказывают. Его чуды заслали, чтобы он наши секреты выведал!

— Любить мои грабли! — От столь неожиданных логических выкладок Вобла даже забыла про свою шляпу.

— Чел, ты шпиен? — строго спросил Фура.

— Нет, — честно ответил Женя.

— Точно шпиен! Вон как отпирается! — продолжал горячиться Покрышка. — Он в Форт хочет пробраться!

— Ну и что в твоем кине со шпиенами делают?

— Иногда убивают.

Парень схватился за голову и ввернул дополнительное «мля» в общую дискуссию. В конце концов, за последний час ему грозило столько расправ, что волей-неволей начнешь пугаться хотя бы через раз.

— А иногда отправляют обратно — чтобы, значит, сказал врагам, что не фиг охотиться за чужими тайнами — свои бухайте.

— Я передам! — с готовностью вызвался Женя.

— Вот, топай на проспект Вернадского и передавай! — решил Фура, указывая на дверь. — А цацку твою себе оставим, великому фюреру покажем — он нас наградит!

— Поймать шпиена, — в натуре, подвиг! — авторитетно подтвердил Покрышка как главный специалист по контрразведке.

Но парень их уже не слушал — он быстро отодвинул коробки, преграждающие путь на волю, пулей вылетел из «Газели» и, не пытаясь даже сориентироваться на местности, метнулся в первую попавшуюся подворотню.

* * *

Москва, Октябрьская улица,

21 декабря, воскресенье, 12.54

Побеседовать с Нимрудом Турчи больше всех рвался Клаус, которому ловко удавалось находить общий язык со склочными и упрямыми шасами. При этом молодой аналитик никогда не делал секрета из своей работы. В доме Биджара Хамзи, например, куда Клаус был вхож, все знали, что он является личным помощником главы мастерской Дознаний. Ну и что? Зато Клаус живо интересовался игрой на бирже и — для рыцаря, разумеется, — вполне недурственно в этом разбирался. Подобный талант и любознательность с лихвой компенсировали в глазах ушлых шасов столь скучную должность. Дознания какие-то… Что этими дознаниями вообще можно заработать?