Брат Пэйн выдохнул облако ароматного дыма.

– Охренеть.

Мда. Все сложилось просто идеально.

Мэнни посмотрел на Джейн, а затем перевел взгляд начеловека, который вполне мог оказаться его сводным братом.

– Ты узнаешь его?

Когда парень медленно кивнул, Мэнни посмотрел на близнецаПэйн.

– Люди и вампиры могут...?

– Да.

Когда он снова посмотрел на лицо, которое не должно было бытьтак хорошо знакомым, он подумал, вот дерьмо, и что ему делать дальше?

– Так ты...

– Полукровка? – спросил парень. – Да. Моя мать былачеловеком.

– Сукин сын, – выдохнул Мэнни.

Держа в руке фото человека, который, несомненно, был еготочной копией, Бутч думал, как ни странно, о желтых дорожных знаках.

О тех, что предупреждали ОСТОРОЖНО, НА МОСТУ ГОЛОЛЕД... или,ОСТОРОЖНО, ОБВАЛ КАМНЕЙ... или временное СБАВЬТЕ СКОРОСТЬ перед местом проведениядорожных работ. Черт, он думал даже о тех, на которых изображали прыгающегооленя или большую черную стрелу влево или вправо.

В этот момент, находясь посреди фойе, Бутч реально нуждалсяв  предупредительном знаке, что его жизнь вот-вот слетит под откос.

С другой стороны, жизненные коллизии – такая вещь, которуюникак не спланируешь и не предугадаешь заранее.

Подняв взгляд от фотографии, он посмотрел в глазачеловеческого хирурга. Они были старого доброго темно-коричневого цвета. Но ихформа... Боже, почему он не увидел сходства с его собственными раньше?

– Ты уверен, – услышал он свой голос, – что это твой отец?

Хотя, он знал ответ еще до того, как парень кивнул.

– Кто... как... – Мда, из него выйдет отличный журналист. –Что...

Приехали. Добавить еще «когда» и «где», и он просто вылитыйАндерсон-чертов-Купер.

Просто дело в том что, после женитьбы на Мариссе ипревращения, он, наконец, обрел мир с самим собой и с тем, чем занимался. А вчеловеческом мире, он был отчужден ото всех, существовал параллельно и никогдапо-настоящему не пересекался с матерью, сестрами и братьями.

И, конечно же, отцом.

По крайней мере, с тем, кого считал своим отцом.

Бутч предполагал, что теперь, когда у него был настоящий доми любящая супруга,  он удачно вписался в окружающую действительность и мирноразобрался с тем, что когда-то причиняло ему сильную боль.

Но эта ситуация снова вернула его в прошлое.

Голос человека был серьезен.

 – Его звали Роберт Блафф. Он был хирургом в госпитале КолумбияПрес в Нью-Йорке, когда моя мать работала там медсестрой…

– Моя мать тоже была медсестрой, – Бутч почувствовал сухостьво рту. – Но не в той больнице.

– Он практиковал во многих местах – даже... в Бостоне.

Последовало долгое молчание, во время которого Бутч испытална себе холодный душ осознания неверности своей матери.

– Кто-нибудь хочет выпить, а? – спросил Ви.

– Лаг…

– Лагавулина.

Бутч и хирург одновременно замолчали, а Вишес закатил глаза.

– Почему-то меня это не удивляет.

Когда брат направился в бар бильярдной, Манелло сказал: – Яникогда не знал его. Видел от силы... один раз? Я его даже не помню, честноговоря.

Ви, прямо как стюардесса, принес поднос с расставленными нанем стаканами с алкоголем.

Когда Бутч отхлебнул из стакана, Манелло сделал то же самое,а затем покачал головой.

– Знаешь, я никогда не любил это дерьмо до того момента как...

– Как что?

– Как вы, ребята, вытрахали мне мозг. До этого мне нравился Джек.Буквально в прошлом году... все изменилось.

Бутч кивнул, слушая вполуха. Боже, он просто не мог оторватьсяот фото, и через какое-то время понял, что испытывает странное облегчение. Возвращениек корням доказало, что он принадлежал линии Рофа, но его никогда неинтересовало, как это вышло и почему. И вот ответ. Прямо перед ним.

Дерьмо, у него возникло чувство, будто все это время онболел неизвестной болезнью и вот наконец кто-то дал ей название.

У него был Синдром Другого отца? Или Бастардома?

Теперь все обрело смысл. Бутч всегда считал, что отецненавидел его и, возможно, именно по этой причине. Было практически невозможнопредставить себе, как его благочестивая пуританка-мать сбивается с путиистинного, но эта фотография служила доказательством как минимум одной ночи сдругим мужчиной.

Первой мыслью было желание отправиться к матери ирасспросить ее обо всех подробностях… ну, некоторых, хотя бы.

Но как это сделать? Слабоумие отрезало ее от реальности, итеперь она витала так далеко, что едва узнала сына, когда он пришел к ней… единственнаяпричина, по которой он смог ее навестить. Спросить братьев и сестер он тоже немог. Они вычеркнули его из своих жизней, когда он исчез с их орбит. Более того,вряд ли они знали больше него самого.

– Он все еще жив?

– Не уверен. Раньше я думал, что он похоронен на кладбище «СосноваяРоща». Сейчас? Черт его знает.

– Я могу выяснить. – Когда Ви заговорил, Бутч и Мэннипосмотрели на брата. – Одно твое слово, и я найду его, будь он в мире вампировили людей.

– Найдешь кого?

Глубокий голос раздался с верхней площадки лестницы, громомпрокатился по всему фойе, и все сразу посмотрели наверх. На втором этаже стоялРоф, рядом с ним сидел Джордж, и было легко догадаться о настроении короля, хотяего глаза скрывали темные очки: он явно был не в духе.

Трудно сказать, крылась ли причина в человеке, стоящимсейчас в фойе, или нет, потому что один Господь Бог знал, сколько проблем свалилосьна голову мужчины.

Заговорил Вишес – что было очень хорошо. У Бутча пропал дарречи, как впрочем, и у Манелло.

– Похоже, этот чудный хирург может оказаться твоимродственником, мой господин.

Когда Манелло отшатнулся, Бутч подумал: срань господня.

Еще масла в огонь.

***

Мэнни потер виски, когда огромный вампир с черными, длинойдо пояса волосами спустился по лестнице. Его вела собака светлого окраса.Ублюдок выглядел так, будто владел этим замком, и с учетом фразы «мой господин»так, скорее всего, и было.

– Я правильно расслышал тебя, Ви? – спросил мужчина.

– Да. Абсолютно.