На противоположной стороне улицы стояла девчонка, которую Магуайр знал лишь по имени, Натали (модель: любит необычные позы и строгую дисциплину): она смотрела, как они возятся на крыльце магазина, с безразличием в обкуренном взгляде. Ей пару раз приходилось видеть, как убивают людей, и кучу раз – как насилуют, так что вмешиваться она не собиралась. Кроме того, было уже поздно, и у нее между ног все зудело. Она привычно побрела по залитой розовым светом улице, предоставив избиению идти своим чередом. Магуайр сделал себе пометку как-нибудь подправить ей ножом лицо. Если выживет, в чем он сейчас был не уверен. Сливались перед глазами красный и синий, красный и синий, лишенный кислорода мозг путал цвета, и хотя ему, казалось, удалось схватить своего будущего убийцу за руку, та ускользнула, будто шелк, оставив под потными пальцами пустой кусок ткани.

Раздался чей-то голос. Не позади, не голос убийцы – впереди. На улице – Нортон. Это был Нортон. Он почему-то вернулся, благослови его Господь, и вылезал из машины в десяти ярдах ниже по улице, громко зовя Магуайра по имени.

Хватка убийцы ослабла, и Магуайр поприветствовал тротуар. Он тяжело рухнул, мир завертелся перед глазами, его багровое лицо контрастировало с мертвенно-бледным светом.

Нащупав среди безделушек в кармане пистолет, Нортон подбежал к боссу. Убийца в белых одеждах уже удирал по улице, не готовый связываться сразу с двумя. Выглядел он, по мнению Нортона, точь-в-точь как если бы его из Ку-клукс-клана прогнали: мантия, плащ с капюшоном. Нортон припал на одно колено, обхватил обеими руками ствол и, прицелившись, выстрелил. Результат его поразил. Человек надулся, как шар, его тело потеряло форму, превратившись в комок колышущейся белой ткани с намеченными чертами лица. От него шел шум, словно хлопали свежевыстиранные простыни на веревке, и на мрачной улице этот шум казался не к месту. На мгновение Нортон застыл от изумления, и человек-простыня словно воспарил в воздух.

У ног Нортона стонал приходивший в себя Магуайр. Он пытался что-то сказать, но поврежденные гортань и горло мешали ему сделать это внятно. Нортон наклонился ближе к нему. От него пахло рвотой и страхом.

– Гласс, – выдавил Магуайр неразборчиво.

Этого хватило. Нортон кивнул, успокоил босса. Конечно, на простыне было лицо. Гласс, этот беспечный счетовод. Он видел, как ему поджаривают ноги, видел всю жестокость этого ритуала – все это пришлось ему совсем не по вкусу.

Ну-ну: видимо, у Ронни Гласса имелись кое-какие друзья, друзья, не гнушавшиеся мести.

Нортон задрал голову, но ветер уже унес призрака далеко за крыши.

Чувствовать вкус поражения оказалось неприятно. Ронни все еще помнил, каким опустошенным ощущал себя той ночью. Он лежал кучей в загаженном крысами углу заброшенного завода на южном берегу реки и пытался унять пронизывающую волокна панику. Что пользы от его трюка, если он рассеивается, стоит ему испугаться? Он должен тщательнее подготовиться, укрепить волю настолько, чтобы при сопротивлении она не дрогнула. Он уже чувствовал, как иссякает энергия – во второй раз он воссоздавал свое тело с некоторым трудом. У него не было времени на неуклюжие провалы. Он должен загнать Магуайра в угол, из которого тот не сможет сбежать.

Полицейское расследование в морге шло по кругу полдня – а теперь и полночи. Инспектор Скотланд-Ярда Уолл перепробовал все известные ему методы. Он был мягок и резок, он обещал, угрожал, искушал, удивлял, даже денег предлагал. А Ленни все равно говорил одно и то же: рассказывал глупую байку, которую, как он клялся, его коллега-лаборант подтвердит, как только выйдет из защитного ступора. Но инспектор и не думал верить в его истории. Оживший саван? И как он это в отчет запишет? Нет, он хотел конкретики – пусть и лживой.

– Найдется закурить? – в сотый раз спросил Ленни. Уолл покачал головой.

– Эй, Фреска, – обратился Уолл к стоявшему от него по правую руку Алу Кинкейду. – Думаю, надо бы тебе снова обыскать парнишку.

Ленни знал, что подразумевается под новым обыском: это был эвфемизм для избиения.

Встать у стены, ноги раздвинуть, руки за голову – бам! От этой мысли засосало под ложечкой.

– Послушайте… – умоляюще произнес он.

– Что такое, Ленни?

– Это не я!

– Конечно, ты, – ответил Уолл, схватив его за нос. – Мы просто хотим узнать, почему. Не любил старого ублюдка? Он что, отпускал сальные шуточки о твоих подружках? Я понимаю, поговаривают о нем такое.

Ал Фреска ухмыльнулся.

– За что ты его прикончил?

– Да Бога ради, – воскликнул Ленни, – вы думаете, я вам ебаную сказочку сочиняю, словно не видел этого всего своими, мать его, глазами?

– За языком следи, – рыкнул Фреска.

– Саваны не летают, – с объяснимой уверенностью в голосе ответил Уолл.

– Тогда где же этот саван, а? – задал разумный вопрос Ленни.

– Ты его сжег, или съел – почем я-то, сука, знаю?

– За языком следите, – тихо пробормотал Ленни.

Прежде чем Фреска успел его ударить, зазвонил телефон. Он поднял трубку, ответил и передал ее Уоллу. А потом уже ударил Ленни – дружелюбно шлепнул его так, что кровь выступила.

– Слушай-ка, – произнес Фреска, склонившись к Ленни так близко, будто поцеловать его собирался, – мы ведь знаем, что это ты, понимаешь? Ты был единственным живым человеком в морге, у тебя была возможность. Мы лишь хотим знать причину. Вот и все. Только причину.

– Фреска, – окликнул громилу Уолл, положив трубку.

– Слушаю, сэр.

– Это мистер Магуайр.

– Мистер Магуайр?

– Микки Магуайр.

Фреска кивнул.

– Он очень расстроен.

– Правда? Почему же?

– Думает, на него напал тот человек из морга. Порнограф.

– Гласс, – сказал Ленни, – Ронни Гласс.

– Рональд Гласс, молодой человек не ошибся, – подтвердил Уолл, ухмыляясь Ленни.

– Что за чушь, – фыркнул Фреска.

– Ну, я думаю, нам следует выполнить свой долг перед достойным членом общества, как считаешь? Метнись-ка в морг, убедись…

– В чем?

– Что этот ублюдок еще там…

– О.

Сбитый с толку Фреска все же послушно вышел.

Ленни ничего из этого не понял, но ему было все равно. В любом случае, какая ему, к черту, разница? Он начал мять яйца сквозь дыру в левом кармане брюк. Уолл не сводил с него презрительного взгляда.

– Перестань, – сказал он. – Сможешь забавляться сколько влезет, как только мы посадим тебя в теплую уютную камеру.

Ленни медленно покачал головой и вынул руку из кармана. Просто не его день.

Чуть запыхавшийся Фреска уже вернулся из холла.