Вскоре, под стук боевых барабанов, они вошли в Сторожки, не ломая строя и печатая шаг.

Четверо убитых, с десяток серьезно раненных. Синяки, шишки, переломы и ушибы — у всех без исключения.

Такова была цена безобидной с виду вылазки за телом приемного сына Горы.

Сквозь толпу к полумертвому побратиму протолкался Сердитый гном. Лоб его украшала солидная красно-синяя вмятина, на доспехе подсыхала вражеская кровь.

— Жив? — хрипло спросил он, склонясь над Эйви-Эйви.

— Жив! — успокоил король и, по примеру проводника встав на колени, обнял ворчуна.

— Да ладно тебе! — отмахнулся гном. — Куда отнести Эаркаста, Сарр?

— В его покои, — не задумываясь, ответил старый Мастер. — Каст должен умирать среди сделанного своими руками.

— Он не умрет! — злобно закричал король.

— Я не умею творить чудес, мой мальчик…

По знаку Торни трое из наименее пострадавших гномов вместе с ним подняли носилки и поспешили в крыло Рода Хермов.

К Денхольму подошел Старейшина Эшви.

— Вы хорошо держались, ребята, — одобрительно кивнул он, прихватывая взглядом Санди и подавая Илей свою флягу. — Но теперь вам надо отдохнуть… Нард проводит вас. Эй, Нард! — окликнул он молодого гнома, крутившегося среди раненых. — Отведи гостей Рода, им надо хорошенько вымыться и выспаться.

— А поесть? — педантично уточнил Нард, исхитряясь смотреть одновременно и снизу вверх, и свысока.

— Если захотят, — пожал плечами Глава. — Они ведь гости, а не пленники.

Не было у короля сил возражать. Ноги горели, словно он шел не по мозаичному полу, а по углям. Он покорно брел за провожатым, спотыкаясь и засыпая на ходу.

Нард впихнул их в ванную, снабдив одеждой и полотенцами. Бранясь и богохульствуя, он даже потер им спины, горюя о глупой Судьбе, но не смея перечить приказу Старейшины.

Безучастную ко всему девушку взяли под присмотр женщины Рода, отведя на свою половину.

А потом был сон, долгий и безрадостный. И еще более мучительным стало пробуждение, вернувшее боль реальности.

Вскочив на ноги, король и шут первым делом бросились в общую залу.

Хозяйка посмотрела на них с печалью:

— Жив еще, — просто сказала она, — а вы бы поели, ребятки.

Еда показалась королю совершенно безвкусной, вино взбодрило тело, но не согрело душу. Тренни указала им комнату, отведенную умирающему, и, глотая слезы, вновь принялась за стряпню. Почетно среди Кастов звание Хозяйки Рода, да хлопотно: какие бы горести ни сотрясали Род, горячая еда всегда должна быть наготове.

Холодея от дурных предчувствий, Денхольм постучал в плотно прикрытую дверь.

— Ну кого еще принесло? — тихо рявкнул Сердитый гном, распахивая створки и метя кулаком. — А, это вы… — вздохнул он и, не оглядываясь, побрел в глубь затененной спальни.

Он был в той же порубленной куртке и от усталости еле передвигал ноги.

— Торни, — позвал король. — Не надо так, приятель, иди поспи. А мы подежурим…

— Так не надо, этак не надо, — апатично проворчал гном, — все вокруг такие умные, что страшно становится. Идите вы все!..

— Оставь его, куманек, — прошептал шут. — Захочет — поспит. Вон Сарр бормочет себе под нос, пойдем спросим, что да как.

Эйви-Эйви лежал на кровати, вытянувшись во весь свой немалый рост. Его успели вымыть и обрядить в длинную теплую рубаху, раны стягивали умелые повязки, сломанные кости надежно покоились в тугой пелене дощечек и тряпиц. Лицо было спокойно и полно величавого достоинства, но судорожное дыхание проводника убило в короле каким-то чудом уцелевшую надежду.

— Сколько он протянет? — сдержав рыдание, спросил он у Сарра.

— Сколько судят Боги, — без всякого пафоса ответил книжник. — У них и спроси.

— Но ведь вы остановили кровь, и раны пока не воспалились! — запротестовал шут. — Кости как-нибудь да срастутся! Даже если не сможет ходить… Ведь не из таких переделок выкарабкивался, зачем ему умирать!

— Кости — пустяк, с костями его переломанными мы привыкли иметь дело, — вздохнул Мастер Сарр. — Не бережет он их, кости свои. Сколько раз ему пальцы на руках ломали, но разве же это заметно? Только играть стал чуть медленнее, да и то лишь привереды эльфийские замечают! Ходил бы как миленький… — Книжник неожиданно всхлипнул и отвел глаза. — Мальчик мой! Ведь я вложил в тебя больше, чем бесполезные знания… Кости, говорите… У него в левой ступне и вовсе костей нет! Механики наши ему протез металлический вставили. Да одних зубов стекольщики пять запасных комплектов сотворили, про запас! А вы… Разве же в этом дело!

— Но в чем?! — не в силах больше сдерживаться завопил Санди.

— Тише ты, ради Кователя, — замахал руками Сарр. — Вон на диванчике Токли только задремала… Нутро у него отбито, кровь изнутри идет — мне не остановить… Как легкие зальет до краев — так и кончится Нить, порвется…

— Может, я попробую? — нерешительно предложил шут. — Он ведь меня учил, травы всякие показывал…

Сарр улыбнулся печальной улыбкой и дернул себя за бороду:

— Чему он мог тебя научить, несмышленый! Думаешь, он такой великий лекарь?

— Конечно! — вскинулся король. — Он ведь нас лечил! И до этого…

— Как был бездарем, так и помрет, — оборвал защитную речь суровый книжник. — Он не лечил, он с Иоттеем вашим воевал, травой и заговором отпугивал. Ни одного заклинания толком не знает — в шпаргалку лезет, только пару песенок, что помогают расслабиться, и сочинил. Он же Проводник, он не лечит, он себе забирает, в собственную душу гадит чужими болячками. Оттого и стареет не по возрасту, дурень долговязый…

Шут скрипнул зубами и ткнулся лбом в стену. Спина его задрожала, плечи безвольно поникли.

— Не реви, — жестко приговорил Сарр. — Придет безумный Эшви — выпорет. А потом прочтет речь о том, как должен себя вести достойный воин над телом умирающего друга.

Они помолчали, каждый — лицом к лицу со своим горем.

— А ведь это о тебе он говорил, сынок! — вдруг хлопнул себя по лбу летописец. — Вот, держи!

И протянул шуту потрепанную пухлую книгу с серебряными застежками.

— Что это? — кое-как вытер слезы Санди, принимая фолиант.

— Это, малыш, травник его. Уводя вас из Горы, Эаркаст сказал мне: «Учитель, если вернутся они в Сторожки, со мной ли полумертвым, без меня ли, — отдай травник тому, что помоложе». Вот я и отдаю.

Шут сел прямо на пол и зашуршал страницами. Король, давясь ревностью и стыдясь ее, заглянул ему через плечо.

Травник, он и есть травник. На каждой страничке — описание растения, рисунок или сама травка засушенная прилагается. Но Санди прямо-таки дрожит от восторга. А короля трясет от обиды и зависти: прощальный дар, а не ему!