Инкунзи, старший пастух, выражал свой гнев в самых крепких выражениях, какие осмелился употребить.

– Я потребую, чтобы он остановился и оставался на месте, пока мы не соберем весь скот, – заверил он своих пастухов, и все решительно его поддержали. Несмотря на эти угрозы, просьба достигла ушей Джима в гораздо более мягкой форме, и он без споров согласился.

Как только рассвело, Джим и его люди поехали по полю битвы. Они нашли четырех мертвых лошадей Котса, проткнутых рогами, и еще двух так страшно искалеченных, что их пришлось прикончить. Но еще одиннадцать получили легкие раны или даже остались совсем невредимыми; их всех можно было вылечить и прибавить к лошадям Джима.

Нашли также тела пятерых людей Котса. Лица троих были так повреждены, что узнать их не представлялось возможным, но по одежде и снаряжению, по платежным книжкам, которые Джим нашел в карманах двоих, он заключил, что это кавалеристы ВОК, хотя и не в мундирах, а в гражданском. Все это были люди Кайзера.

– Он сам не пошел за нами, но послал своих людей, – сказал Джим Луизе.

Смоллбой и Мунту узнали кое-кого из погибших. Колония на мысе – маленькая община, и там все знают друг друга.

– Гоффель! Вот уж поистине плохой человек! – сказал Смоллбой, тыча ногой в изуродованный труп. Лицо у него было строгое, он покачал головой. Сам Смоллбой не был ангелом чистоты, и если уж он не одобряет Гоффеля, подумал Джим, тот должен быть воплощением греха.

– Не хватает пятерых, – сказал Баккат. – Ни следа Котса, лысого сержанта и троих арабов, которых мы видели с ними вчера. Я должен посмотреть на том берегу.

Баккат вброд перешел реку, и Джим видел, как он бегает по берегу и всматривается в землю. Неожиданно он остановился, как пойнтер, учуявший запах дичи.

– Баккат! Что ты там нашел? – крикнул через реку Джим.

– Три лошади, скакали быстро, – ответил Баккат.

Джим, Луиза и Зама переправились через реку, присоединились к Баккату и стали изучать следы лошадей.

– Можешь определить, кто эти всадники, Баккат? – спросил Джим.

Это казалось невозможным, но Баккат как ни в чем не бывало ответил. Он присел у следа.

– Две лошади – те самые, на которых вчера ехали Котс и лысый. Третья – араба в зеленом тюрбане, – уверенно сказал он.

– Откуда он знает? – удивленно спросила Луиза. – У всех лошадей стальные подковы. И следы у них одинаковые.

– Не для Бакката, – заверил Джим. – Он может судить по неровной посадке подковы и по углублениям и неровностям в металле. На его взгляд, у каждой лошади своя походка, и он отличает их одну от другой.

– Значит, Котс и Удеман ушли. Что ты собираешься делать, Джим? Пойдешь за ними?

Джим ответил не сразу. Чтобы оттянуть решение, он приказал Баккату пройти по следу и уточнить, куда тот ведет. Милей дальше след решительно повернул на север. Джим приказал остановиться и спросил мнение Бакката и Замы. Последовал долгий спор.

– Они едут быстро, – сказал Баккат. – Они опередили нас на полночи и на целый день. Потребуется много дней, чтобы догнать их. Если вообще удастся. Пусть уходят, Сомойя.

– Думаю, они побиты, – сказал Зама. – Котс не вернется. Но если ты догонишь его, он будет сражаться, как леопард в западне. И ты потеряешь людей.

Луиза задумалась. Среди убитых и раненых может оказаться и Джим. Она хотела вмешаться, но была уверена, что это только укрепит решимость Джима. Она уже знала, насколько он упрям.

Она не стала просить его остаться, но тихо сказала:

– Если ты поедешь за ним, я поеду с тобой.

Джим взглянул на нее. Воинственный блеск в его взгляде померк, и он улыбнулся, признавая свое поражение. Но это было поражение на определенных условиях.

– У меня такое чувство, что Баккат, как всегда, прав. Котс оставил свои враждебные намерения относительно нас. По крайней мере на время. Большинство его людей погибли. Но с ним еще значительные силы. Нет пятерых: Котса, Удемана и троих арабов. Если мы загоним их в угол, они будут отчаянно сражаться. Зама тоже прав. Мы не можем надеяться повторно уйти без потерь. Если мы их догоним, кого-нибудь из наших людей могут убить или ранить. С другой стороны, то, что кажется бегством, может быть уловкой, чтобы увести нас подальше от фургонов. Мы знаем, что Котс – коварный зверь. Если мы пойдем за ним, он может сделать круг и напасть на фургоны, когда мы не сможем вмешаться. – Он перевел дух и заключил: – Пойдем к берегу и посмотрим, что можно найти в заливе Рождества.

Они переправились через реку и двинулись назад по дороге, протоптанной стадом.

Теперь, зная, что Джим не уедет, Луиза была счастлива; она весело болтала, держась с ним рядом. Заме не терпелось вернуться к фургонам, и он поехал вперед и почти скрылся за деревьями.

– Торопится вернуться к прекрасной лилии, – рассмеялась Луиза.

– К кому? – удивился Джим.

– К Интепе.

– К внучке Тегване? Неужели Зама…

– Да, – подтвердила Луиза. – Какими слепыми бывают мужчины! Как ты мог не заметить?

– Я вижу только тебя, Ежик. Никого, кроме тебя, не вижу.

– Как прекрасно сказано, любимый. – Луиза наклонилась в седле и вытянула к нему губы. – В награду тебе полагается поцелуй.

Но получить награду Джим не успел: впереди послышался дикий крик и треск мушкетного выстрела. Лошадь под Замой встала на дыбы, а он сам лежал в седле.

– Зама в беде! – закричал Джим и поскакал вперед. Подъезжая, он увидел, что Зама ранен. Он свисал с седла, и сквозь его одежду проступила кровь. Прежде чем Джим добрался до него, Зама сполз с седла и упал на землю.

– Зама! – закричал Джим и заторопился к нему, но в это мгновение краем глаза заметил какое-то движение. Опасность – и Джим повернул Драмфайра ей навстречу. За стволом хинного дерева присел араб в рваной одежде, испятнанной грязью и кровью. Он лихорадочно перезаряжал длинноствольный мушкет, заталкивая пулю в ствол. Араб поднял голову и посмотрел на лошадь и всадника, несущихся к нему. И Джим узнал его.

– Рашид! – крикнул он. Один из моряков с семейной шхуны «Дар Аллаха»! Джим не раз с ним плавал, хорошо знал, однако теперь он вместе с врагами нападает на фургоны Кортни и стреляет в Заму.

В то же мгновение Рашид узнал Джима. Он бросил мушкет и побежал. Джим вытащил из ножен саблю и погнал Драмфайра за ним. Поняв, что ему не уйти, Рашид упал на колени и протянул руки в знак покорности.

Джим приподнялся над ним в стременах.

– Трус и предатель!

Он так рассердился, что готов был разбить Рашиду голову, но в последнее мгновение справился с собой, повернул саблю и ее плоской стороной ударил Рашида по виску. Сталь с такой силой ударилась о кость, что Джим испугался, что все же убил араба. Рашид лицом вниз упал на землю.