– Поезжай вперед, – сказала она Джиму. Хотя Джим понимал, что на самом деле она не хочет остаться одна и ждет, что он откажется, он испытывал сильное искушение поймать ее на слове. Но потом вспомнил, что Котс, Удеман и араб-убийца Кадем могут быть поблизости и попробуют напасть. Оставлять Луизу одну нельзя. Каждое утро они с Баккатом уезжали далеко вперед, проверяя горную тропу, и Джим был уверен, что, вернувшись на закате, застанет в лагере Луизу.

Они выехали из горного ущелья в местность с просторными травянистыми равнинами, пологими холмами и редкими лесами; Баккат отыскал следы слонов, но недостаточно свежие, чтобы идти по ним. Так было пять дней после выхода из ущелья. Как обычно, Баккат намного опережал Джима, пролагая маршрут и выискивая следы животных. Неожиданно он повернул свою лошадь и остановил ее. Джим подъехал к нему.

– В чем дело?

Баккат молча показал на влажную землю с глубоко отпечатанными на ней следами. Джим почувствовал, как сердце у него забилось быстрее.

– Слоны!

– Три больших самца, – подтвердил Баккат, – и след совсем свежий. Они прошли здесь сегодня утром, совсем недавно.

Джиму очень хотелось продолжать путь к заливу Рождества.

– Большие, – сказал он, глядя на след.

– Один – царь всех слонов, – подтвердил Баккат. – Может, такой же большой, как первый, которого ты убил.

– Они не могут быть далеко от нас, – с надеждой предположил Джим.

Со времени битвы с воинами Манатаси на речном берегу он много раз удачно охотился. И каждый раз, сталкиваясь с огромными животными, Джим больше узнавал об их повадках и набирался опыта. Теперь он стал искусным охотником и наслаждался опасностями и захватывающими приключениями, которые связаны с охотой на эту благородную добычу.

– Сколько времени нам потребуется, чтобы догнать их? – спросил он у Бакката.

– Они по пути едят, поэтому идут медленно. – Баккат показал на сорванные ветви деревьев. – И идут они к берегу, нашей дорогой. Нам не понадобится уходить в сторону. – Баккат задумчиво плюнул и посмотрел на небо. Поднял правую руку и пальцами измерил высоту солнца. – Если боги охоты милостивы, мы догоним слонов еще до полудня и до захода солнца вернемся к фургонам.

В последние дни Баккат, как и Джим, не любил проводить ночи вдали от фургонов и золотого очарования Лети.

Джим разрывался между противоположными стремлениями. Любовь к Луизе и забота о ней пересиливали страсть к охоте. Он знал, что капризы охоты непредсказуемы. Преследование слонов может затянуть поход к океану на день или даже больше. Они могут не вернуться к фургонам до темноты. С другой стороны, после ночного нападения не было ни следа Котса и его арабского союзника. Баккат на многие лиги проверял обратный след. Он был чист. Казалось, в той стороне опасности нет. Но все равно – можно ли надолго оставлять Луизу?

Ему отчаянно хотелось пойти по следу. За месяцы охоты он научился хорошо читать след и представлял себе добычу. Он знал, что эти слоны великолепны. Какое-то время он колебался. Баккат терпеливо сидел на корточках возле большого овального отпечатка ноги и ждал, когда Джим примет решение.

Потом Джим вспомнил о небольшой армии, которая осталась с фургонами, чтобы защитить Луизу. Силы Котса разбиты и уничтожены. Он не может вернуться так скоро. Джим убедил себя, что Котс направился к территории португальцев или в Оман и не повернет назад ради нового нападения.

«Каждую минуту, пока я тут медлю, слоны уходят от меня».

Джим принял решение.

– Баккат, бери след и глотай ветер.

Они ехали быстро, и расстояние до слонов все сокращалось. След через низкие холмы и леса уверенно вел к берегу. Кое-где блестели, как зеркало, на расстоянии в кабельтов от них голые стволы, с которых слоны содрали кору, и тогда они с Баккатом пускали лошадей галопом. Незадолго до полудня они увидели большую груду губчатого желтого навоза, в основном из полупереваренной коры. Навоз лежал в луже мочи, которая еще не успела впитаться в землю. На навозе сидело множество бабочек с великолепными желтыми, белыми и оранжевыми крылышками.

Баккат спешился и сунул большой палец босой ноги во влажную груду, чтобы определить ее температуру. Бабочки облаком поднялись вокруг него.

– Навоз все еще теплый, – улыбнулся Баккат Джиму. – Если громко позвать этого самца по имени, он услышит твой голос.

Не успел он это сказать, как оба застыли и повернули головы.

– Ха! – хмыкнул Джим. – Он тебя услышал.

Недалеко впереди снова затрубил слон, высоко и чисто, как трубит горн. Баккат, проворный, как сверчок, прыгнул в седло.

– Что их встревожило? – спросил Джим, доставая из кобуры под коленом большое четырехфунтовое немецкое ружье. – Почему он трубит? Поймал наш запах?

– Ветер нам в лицо, – ответил Баккат. – Слоны почуяли не нас, но кого-то другого.

– Милосердная Мария! – удивленно воскликнул Джим. – Выстрелы из мушкета!

Впереди послышались гулкие раскаты, и эхо отразило их от окружающих холмов.

– Котс? – спросил Джим и сам себе ответил: – Не может быть. Котс, зная, что мы близко, ни за что не выдал бы себя. Кто-то чужой, и он нападает на наше стадо.

Джим почувствовал гнев: это его слоны, и у чужаков нет права мешать его охоте. Ему захотелось поскакать вперед, но он сдержал это опасное стремление. Он ведь не знает, кто эти другие охотники. Судя по выстрелам, их там несколько. А любой незнакомец в этой глуши может представлять смертельную опасность.

Неожиданно послышался другой звук – треск ломающихся ветвей и шум большого тела, несущегося к ним сквозь густой подлесок.

– Готовься, Сомойя! – настойчиво сказал Баккат. – Они погнали одного самца прямо на нас. Он может быть ранен и опасен.

Джим успел только повернуть Драмфайра на звук, и зеленая лесная стена перед ним раскололась, выпустив бегущего во весь опор рослого слона-самца. В миг неожиданной опасности время замедлилось, словно Джим запутался в паутине кошмара. Он видел высоко над собой кривые бивни, которые показались ему массивными, как толстые балки крыши собора, и уши, распущенные, как грот-парус военного корабля, рваный после участия в бою. По боку слона текла свежая кровь, его маленькие глаза, устремленные на Джима, были полны ярости.

Догадка Бакката была верной – гигантское животное ранено и сердито. Джим понял, что убегать смертельно опасно: в густом подлеске, который слон раздвигает без труда, Драмфайр не сможет проявить свою резвость. С седла Джим стрелять не мог: конь под ним ходил кругом и мотал головой. Эти движения не дадут Джиму прицелиться. Держа тяжелое ружье высоко над головой, чтобы оно не ударило его в лицо, когда он приземлится, Джим перекинул ногу через луку седла и спрыгнул, приземлившись, как кошка, лицом к слону.

В миг, когда его ноги коснулись земли, он взвел курок. В это мгновение он ничего не боялся, страх сменился необычным ощущением отчужденности: он словно со стороны смотрел, как стреляет ружье.