И Александр выработал тайный план ликвидации крепостного права в России.

Ведь если создать военные поселения на месте помещичьих имений, то крестьяне, одновременно ставшие и солдатами, перестают быть крепостными. А помещики становятся офицерами. Помимо того, что уничтожаются крепостные отношения, армия становится еще и дешевой, ее не надо кормить за счет государства, потому что солдаты-крестьяне сами себя прокормят.

Но, чтобы не восстанавливать против себя помещиков, Александр решил, что начать надо с казенных крестьян. Когда полоса военных поселений протянется через всю Россию, царь сможет опереться на эту своего рода опричнину, и ему уже не страшны будут никакие дворянские заговорщики.

Осуществлять этот свой план Александр и поручил Аракчееву. Александр не раз бывал в имении Аракчеева, и его приводило в восхищение то, что он там видел.

Аракчеев, получив большое имение, поставил себе правилом: хозяйство должно служить не его обогащению, а улучшению благосостояния крестьян, вверенных ему Богом и царем. И он решил осчастливить своих крестьян – заставить их неустанно работать для собственного их блага и избавиться от пороков, в первую очередь от пьянства. Ту же цель он поставил и при устройстве военных поселений.

Вместо обычных российских запущенных деревень Аракчеев создавал новые. Он прокладывал шоссе и вдоль него ставил ровными шеренгами, на равном расстоянии друг от друга новые, чистые, просторные избы, на каменном фундаменте, к которым вели аккуратные дорожки. Дороги и пруды обсаживались деревьями.

У Аракчеева каждый, даже самый бедный, крестьянин должен был иметь хотя бы одну здоровую лошадь и несколько коров. Если скотина подыхала, вотчинный голова обязан был немедленно заменить ее или купить новую, в противном случае нерадивые наказывались. Графу представляли списки женихов, и после проверки знания молитв парням разрешали свадьбу. Бедным женихам и невестам оказывалась помощь. Предписывались и правила содержания младенцев матерями, чтобы снизить детскую смертность и заболеваемость. И на любой случай жизни у Аракчеева были разработаны инструкции, за крестьянами велся неустанный надзор. Суд над провинившимися граф творил сам. Быт крестьян улучшался, достаток увеличивался, но они проклинали своего благодетеля, поскольку каждый шаг их жизни контролировался, и они чувствовали себя как в тюрьме.

Именно в Грузине, имении Аракчеева, Александр увидел воплощение того, что он хотел бы иметь в военных поселениях. И вот солдаты принялись за строительство всего необходимого для своего жительства и одновременно – за землепашество. Земледельцами они оказались неумелыми, особенностей местных почв не знали, выданный им скот, купленный за большие деньги за границей, погубили. Лишь к 1812 году их быт кое-как наладился, и Аракчеев доложил царю, что все идет хорошо.

После Отечественной войны военные поселения появились в Новгородской, Петербургской, Херсонской и других губерниях. Эти военные поселения организовывались иначе, чем довоенные. Солдат селили в избы местных жителей, которые не изгонялись на чужбину, а зачислялись в военные поселяне и распределялись по ротам. Это позволило быстро увеличить численность поселенных войск до 750 тысяч человек. Александр намеревался перевести на эту систему всю армию, создать «государство в государстве», и считал это главным делом своей жизни.

Аракчеев со всей душой отдался делу устроения военных поселений. Как и в своем имении, он хотел облагодетельствовать поселенцев, сделать их счастливыми, – так, как он понимал их счастье. Его образ мышления был типичным для властвующих в России. Властитель – это отец и благодетель, а подвластные – неразумные дети, не знающие собственного блага и потому требующие неустанной заботы и опеки со стороны властей.

Аракчеев смотрел на свою деятельность как на дело чрезвычайной государственной важности. Он стремился создать оазис чистоты, порядка и культуры в России, своего рода русский фаланстер, военно-рабочую коммуну, в которой человек не принадлежал себе, а был ее частью. Но у поселян не было даже той свободы, какой пользовались крепостные и даже рабы. У них он отнял личную жизнь и всю жизнь обратил в службу. И за малейшее отступление от установленного порядка следовали суровые телесные наказания.

Аракчеев в службе не жалел ни себя, ни других. Он не принимал во внимание того, что русский крестьянин не может работать равномерно в течение года, исторически так сложилось, что в силу суровых климатических условий он должен выполнять большой объем работ в страду, а затем ему необходимо расслабиться. Аракчеев же требовал от поселян упорного труда ежедневно, причем работа чередовалась со строевой подготовкой.

Аракчеев добился хорошего продовольственного и хозяйственного обеспечения поселенных войск, заботился об обучении поселян грамоте. Там не знали, что такое нищенство, бродяжничество, пьянство. Обедневшим, пострадавшим от стихийных бедствий оказывалась помощь. Но каторга все равно оставалась каторгой.

Александр не раз посещал военные поселения. Аракчеев знал о его приезде заранее, и поселяне, в соответствии с разработанным порядком, приветствовали царя радостными криками. Поэтому он, убежденный в благоденствии военных поселенцев, был удивлен Чугуевским бунтом 1819 года, но не увидел в нем грозного предзнаменования.

После смерти Александра Аракчеев подал в отставку. Управление военными поселениями перешло к генералу Клейнмихелю.

А в 1831 году в военных поселениях Новгородской губернии вспыхнул новый бунт, который был подавлен. Но с этого времени начался закат военных поселений. Аракчеев этого уже не увидел, он умер в 1834 году. Но полностью военные поселения были ликвидированы лишь при Александре II в 1857 году.

Почему возникали эти бунты? Лучше всех разобрался в этом писатель Глеб Успенский. По его наблюдениям, крестьянин, как бы бедно он ни жил, в своей хозяйственной деятельности был творцом. (Успенский даже писал о «поэзии крестьянского труда».) Крестьяне могли выдержать любые напасти и лишения, но когда Аракчеев вторгся со своими инструкциями в святая святых земледельцев, стал за них определять, когда им пахать и сеять, мучения стали невыносимыми.

Поэтому главный урок, который следовало бы извлечь из опыта военных поселений, заключается в том, что даже самая благая идея, тем более заимствованная из-за рубежа, если она не отвечает духу русского человека, неизбежно будет посрамлена, и дело кончится провалом. К сожалению, сколько руководителей ни сменялось с того времени в России, этот урок почему-то остается невостребованным, и страна вновь и вновь попадает из огня да в полымя, как в наши дни она оказалась в глубоком кризисе вследствие антинародной политики либеральных реформаторов.

НУЖЕН ПОДВИГ

Желающих взяться за разработку подлинной истории России пока не видать, хотя сейчас открываются невиданные ранее возможности доступа к подлинным историческим документам. Где вы, «архивные юноши» наших дней? Вас ждет подвиг во имя Родины и истины.

Я не касаюсь положения в естественных науках, хотя оно еще хуже (см. в Интернете работы Александра Михайлова «Другая наука» и пр.)