– И?..

– И никого не обнаружил. Никого и ничего.

– Что значит – «ничего»?

– То и значит. Когда человек на протяжении длительноговремени живет в доме, то вполне естественно, что он этот дом обустраивает. Выпонимаете, о чем я говорю?

Даже я, последние три года прожившая в гостиничном номере,понимаю, о чем говорит Алекс. В кухне должна быть посуда, должны бытьмикроволновка, электромясорубка или электрокофемолка, штопор, подставки дляяиц, подставки под горячее; в зале – шторы или жалюзи, газетница, стеллажи скерамикой, светильники, напольные вазы; в ванной…

– Она, конечно, не слишком походила на обычных женщин.Она, например, собирала ритуальные предметы самых различных культов смерти.Много путешествовала по Африке, по Латинской Америке – по самым диким уголкам.Коллекция располагалась на стене в зале. Теперь ее тоже нет.

Алекс слишком отвлекается на прошлое Мерседес, вместо тогочтобы озаботиться своим настоящим. Прошлое Мерседес способно увлечь когоугодно, особенно в той его части, где она, облачившись в эксклюзивныедизайнерские лохмотья, передвигалась по сельвам и саваннам.

– Возможно, ваша подруга просто решила сменитьквартиру. – Я не хочу быть втянутой в разговоры о Мерседес – и все равновтягиваюсь.

– Эта квартира вполне ее устраивала.

В доме бесследно пропало несколько человек, и полицияоказалась бессильна в их поисках. Чудесное место, которое ни на какое другое непроменяешь!..

– По-моему, мы слишком отвлеклись, Алекс.

– Да, действительно… Вот я и подумал – если женщинарешила сменить квартиру и вывезла всю обстановку…

– Не всю. Диван и кресла остались.

– …и вывезла почти всю обстановку, то почему оставилаодежду?

– Вы у меня спрашиваете?

– Просто размышляю. Одежда, кстати, была в полнейшембеспорядке…

Почему – кстати? Для кого – кстати?

– …часть вещей вообще была свалена на пол, остальныепребывали в чудовищном беспорядке. Собственно, только поэтому я обнаружилкомнату, в которой мы сейчас находимся.

Самое время уличить Алекса во вранье. Потайную комнатунельзя обнаружить, не зная о ее существовании. Не потратив длительного временина ее поиски. Ч наткнулась на нее случайно, благодаря воплям застрявшего вкаменном мешке Сайруса. Не будь Сайруса – я ничего бы не узнала. Труднопредположить, что у Спасителя мира оказался под рукой (за стеной) свойсобственный Сайрус. И пора наконец прекратить называть его Спасителем.

Алекс – не спаситель.

Его напряженная вылинявшая физиономия сама мечтает бытьспасенной. Что не мешает Алексу врать насчет потайной комнаты и одежды,сброшенной на пол и валяющейся в полном беспорядке. Войдя в гардеробную, янашла все вещи на местах. Аккуратно сложенными. Никем не потревоженными.Безмятежными.

– …Так как вы ее обнаружили, Алекс?

– Комнату?

– Да.

– Не хотелось бы лишний раз повторяться, но… дверь внее так и приглашала войти.

– Распахнутая настежь? Или… так, слегка приоткрытая?

– Что-то среднее. Я никогда не был в спальне Мерседес…

– И никогда не пользовались туалетом в ееквартире? – Я испытываю странное облегчение от сказанного Алексом. Почтиторжество.

– Здесь есть еще один туалет. В коридорчике за кухней,если вас интересуют такие пикантные физиологические подробности.

– Не слишком. Я спросила просто так.

– Естественно, я вошел вовнутрь. Увидел оружие. Увиделстену с ужасными фотографиями. И даже ощутил приступ тошноты, я совсем несчитаю такие фотографии высоким искусством… Хотя не исключаю, что любая из них,будучи выставленной, собрала бы вокруг себя гораздо больше посетителей, чемобычное ню или какая-нибудь видеоинсталляция. Или пейзажи пустыни Наска висполнении угасших голливудских звезд. Забвение делает их либофилософами-натуралистами, либо неврастениками, либо членами анонимного обществаалкоголиков…

Нельзя дать Алексу возможность снова заматывать меня,укутывать в разговоры о современном искусстве, вонючие потроха которогобулькают в чаше из черепа, оправленной в серебро.

Made in Tibet.

– Я тоже не считаю эти фотографии высоким искусством.Скорее, это отчет о проделанной работе. Кто-то убил всех этих людей изапечатлел убийства на пленку.

– Кто-то?

– Чем занималась ваша подруга? – Я не даюпоникшему Алексу опомниться.

– Искала потенциальных клиентов. И умела находить,нужно признаться. Схожую работу я хотел предложить вам.

Предложить мне, вот так. Правда, о моей собственной доле вбизнесе Алекса не было сказано ни слова.

– Что, Мерседес больше не справлялась?

– Почему, она отлично справлялась. Но рынкусовременного искусства необходимы новые территории. Вы, русские… Вы сказочноразбогатели, у вас появились обладатели миллионных, миллиардных состояний. Ониинтересуют меня прежде всего. И сейчас я набираю команду из людей, знающихславянскую ментальность изнутри. Вот почему мне понадобились вы, Сашa.

– Можно было бы обойтись без постели. – Как толькоу меня вырвалась эта фраза?

– Это вас оскорбило?

– Это доставило мне удовольствие. Сексе вами, я имею ввиду. – Лишь на секунду потеряв контроль за ситуацией, я снова возвращаюсебе первенство. – Хотя, помнится, вы хотели внушить мне обратное. Что жекасается «сейчас»… Сейчас вы не набираете команду. Сейчас вы сидите в комнате соружием.

– Меня в ней заперли.

– Заперли? Что значит заперли?

– Когда я вошел внутрь и увидел все это… Меня едва нестошнило…

– Вы это уже говорили.

– Я хотел покинуть ее сразу же… ненавижу все эти штуки…Но оказалось, что дверь заперта и выйти отсюда невозможно.

– Кто же запер дверь?

– Я понятия не имею. Возможно, она захлопнулась… Мне быхотелось так думать…

Мне бы тоже хотелось думать, что Алекс не лжет. Но для этогонужно вспомнить, что происходило с дверью в потайную комнату все то время, чтоя находилась здесь. Кажется, я не закрывала ее за собой. И Сайрус свободноперемещался по квартире. Да. Дверь все время была открытой. И захлопнуться онане могла, потому что сквозняков в квартире нет, – во-первых. И во-вторых –ее механизм устроен вовсе не по типу обыкновенной псевдоанглийской защелки. Яощупываю ребро двери и не нахожу не только собачки, выскользнувшей из замка, нои самого замка.

– Знаете, Алекс, я не уверена, что она захлопнулась.