Мы смотрели друг на друга, внутренний жар бежал внутри меня не хуже реального огня, добираясь до кончиков пальцев, щек и глаз, моментально наполнившихся слезами. Как же глупо, хотелось сказать мне. И как восхитительно. Словно прощальный взгляд той Илен, которой больше не будет никогда. Но и Алёны которую я знала, тоже не останется. То, что я поняла и прочувствовала полностью изменило мою суть, разбило, разобрало меня на части. Слишком сильными были эти эмоции... неподъемными для моей, наверное, еще незрелой души.

Ратмир перевел взгляд наверх, и я увидела Мартимуса, снявшего колпак и удирающего прочь по балкону под потолком. Муж немедленно бросился следом на лестницу. Большой волт, в котором я узнала Клята, подскочил ко мне, я не боялась, но вздрогнула, когда он перекусил веревку. Между тем, в церкви случилось непоправимое, кто-то толкнул факел и огонь быстро перекинулся на хворост и близлежащие доски. Все-таки, это была плохая идея, разжечь костер внутри старой деревянной постройки. Оранжевые языки тут же разбушевались, начиная отвоевывать себе все новые территории. Кто-то настойчиво подталкивал меня к выходу в начинающемся дымном хаосе и, обернувшись, я увидела Эста.

Ратмир же окончательно скрылся из вида, а мое сердце задрожало в предчувствии надвигающейся беды. Выход был расчищен от борцов за чистоту душ, я не видела только Мартимуса и своего мужа.

- Ратмир!!! — крикнула я отчаянно, но ответа не последовало. Сильная рука Эста настойчиво меня дергала, и я нехотя поддалась, т.к. едкая горечь горящего дерева ударила в нос, лишая возможности нормально дышать. Пространство слишком быстро заполнялось дымом. А болезненные воспоминания казни до сих пор теребили разум и душу.

Я выскочила на улицу, делая резкий глоток свежего воздуха, наполняясь живительным кислородом. Из глаз нещадно бежали слезы. Волты покинули церковь, и теперь я смогла разглядеть, что часть из них ранена и бережно поддерживается своими соплеменниками. Но Ратмира никак не было. С замиранием сердца я следила, как лапы огня дернулись сквозь открытые окна, норовя захватить внешние стены. Затем красные всполохи показались на кровле из деревянных черепиц. Внутри меня закрутился фонтан боли и опустошения. Я взвыла от бессилия, дергаясь в сторону церкви, но Эст удержал, сжав крепко губы.

- Слишком опасно.

- Но... но там Ратмир! — крикнула я в агонии. Эст поджался еще сильней.

- Я обещал ему позаботиться о тебе. Стой здесь, никуда не ходи!!! Ситуация выходит из-под контроля... — с этими словами он бросился внутрь полыхающего здания, прикрыв краем ткани лицо.

- Эст! — заорала я, не желая отправлять парня на явную гибель. Но... но вдруг Ратмир нуждается в помощи? Разум разрывался от противоречивых чувств. Прошло какое-то время, но из церкви никто не вышел. Зато полыхающая крыша с большим грохотом просела, а затем и рухнула вниз. Мог ли кто-то выжить в такой ловушке? Я завизжала от ужаса, стоя на поляне в окружении волтов. Страх и безумие заполнили мою душу до краев.

Когда Алёна заболела, я потерял покой. Я клял себя за то, что не смог сдержаться, вновь приблизил её к себе, притянул слишком близко, поддавшись порыву страсти. Я причинил боль, которую нельзя было стереться приторными извинениями. Я не дал ей время привыкнуть, торопился, подгоняемый болезнью волтов, и в этом была основная проблема. Мы проходили свадебные ритуалы слишком быстро и у девушки не было времени принять иное восприятие. Кровный договор, наша близость, круг огня. Слишком важные события менялись со стремительной скоростью, погружая её в наш мир. Результат один — обморок и ухудшение самочувствие до полного упадка сил.

Я бы и хотел замедлить происходящие процессы, стремился отсрочить ритуал, отсекающий её окончательно от прошлой жизни. Не смог. Все произошло само по себе, еще тогда, когда мы соединились у Светлого дерева. Мы... Скорее это была моя воля. Это я заставил её пойти на сближение, причинил боль, пролил её кровь на Светлое дерево. Не специально. Но... Я все сделал своими руками и теперь корил себя за это.

Конечно, я знал, что будет период перестройки организма, переход на уровень тесных связей с лесом и его обитателями. Но... Алёна была не готова, ее сознание настойчиво сопротивлялось тому, что обычный человек нарек бы «волшебством» или «магией», поэтому все шло так тяжело. Её собственные убеждения, внутренние установки исследователя не позволяли принять новую жизнь легко. Тело реагировало на внутреннюю борьбу физическим истощением. Она теряла силы на глазах, борьба между разумом и телом пожирала ее. Алёна больше недели не вставала с кровати. Я же не мог отойти от нее, окружая не просто заботой, но и обвивая её нитями света, как  паутиной немыслимую драгоценность... Этого она, конечно, не видела и не могла оценить моих усилий. Но нити питали и давали энергию для её внутреннего кокона, такого раздробленного, разорванного и ослабленного в этот момент.

Я боялся. Липкий страх сковал глубины души крепкими путами. Признаться, я второй раз в жизни так сильно боялся за кого-то. Меня ужасала мысль, что мы не справимся, хотя я отчаянно верил в наше будущее. Нет... Я знал, все будет хорошо и мы сможем преодолеть перестройку. Но сердце каждый раз отчаянно сжималось при взгляде на слабость Алёны, на ее тело, бессильно застывшее на кровати. Я хотел, я безумно желал, чтобы она стала сильной, самоуверенной, ироничной, как раньше, и смогла понять и реализовать свои истинные мечты. Ее стремления... уверен, в конечном счете мы жаждали одного и того же. Счастья, близости и гармонии среди  живого изобилия природы.

Кажется, боги услышали меня, Алёна пошла на поправку. Лес реагировал молниеносно... Хотя, о чем это я. Теперь Алёна и лес были едины, её сущность тут же расцвела в лесу в виде многочисленных цветов и диковинных южных растений. Даже непроницаемый Эст не на шутку удивился, застыв с открытым ртом перед выросшим за ночь великолепием и буйством растительности. Словно лесная душа вдруг заиграла  прекрасную музыку для всех нас. Лес оживился очень быстро, на наших глазах появились ростки, дыхнул теплом ветер, и даже солнце, казалось, по-иному заиграло в листве.

Но цвел не только лес. Моя душа, так долго остававшаяся холодной и иссушенной бесконечными годами одиночества, раскрылась в тот же миг, распустилась бутонами счастья и удовольствия. Алёна стала проявлять благосклонность ко мне, я же вновь чувствовал себя влюблённым юношей, словно и не было всех этих долгих лет уединения и покоя.

Возраст... Я не знал, как объяснить Алёне, что процессы конвалюции затрагивают и физическое тело. И открывая нам нашу внутреннюю суть, нашу духовную природу, они делают сильнее и выносливее не только дух, но и тело. Сложно представить, сколько мне отмеряно лет, но явно больше, чем простому человеку. Когда-то, без сомнения, каждый из нас будет вынужден оставить земной путь, но пока... Пока я был нужен здесь, и лес поддерживал, придавал мне сил, словно я сам был мудрым деревом, долгие годы пускавшим новые молодые побеги, но в своей основе остающийся неподвижным и с испещрённой временем толстой корой, верно спасающей от внешних невзгод и радостей.