‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Сжечь! Сжечь! — эхом донеслось по залу, а у меня дрогнули колени. Неужели меня ждет такой печальный финал? Сознание никак не хотело принимать эту мысль.

- А теперь я оглашу все преступные поступки, в которых обвиняется ведьма, — чудище в колпаке извлекло из бокового кармашка длинный свиток, исписанный мелким почерком. — Итак, ведьма занималась чародейством в отношении растений и животных, пытаясь изменить суть и предназначение божественных тварей... Совершала кровавые ритуалы, магическим образом меняющие сущность вещей. Как мы все знаем, — Мартимус отвлекся от бумажки и осмотрел своих приспешников, — кровопускание является черным методом слияния с объектом, на который оказывается влияние. Более того, ведьма потворствовала выращиванию оборотней, занималась развратом с...

- Да пошел ты в... ! Мартимус! — в сердцах выкрикнула я, не в силах сдержать негодование.

- Перечисление грехов в священных стенах несомненно вызовет у ведьмы серьезный умственный и мышечный дискомфорт, — как ни в чем не бывало прокомментировал Мартимус и продолжил зачитывать свой список дальше.

А я... со мной случилось нечто неожиданное. Слова инквизитора растворились и перестали доноситься до моего сознания когда мой взгляд непроизвольно обратился к факелу, горящему неподалеку от места моего пленения. Он был благоговейно закреплен на небольшом постаменте, само же золотистое основание рябило от выведенных на нем слов, которые я не смогла рассмотреть. Скорее всего заклинание по изгнанию злых духов, усмехнулась я. Глаза скользнули по оранжевому пламени и внезапно остановились на нем, закружив разум и толкая меня в неизбежное прозрение.

Плясали язычки яркого огня, гипнотизируя и погружая в свой привычный танец. Они расплавили что-то внутри меня, как будто в моей глубине доселе стояла восковая заслонка. Она каплями стекала куда-то вниз, давая волю бурному потоку из нутра моей сущности. Я словно соскользнула, провалилась назад в оранжевое горение, я летела в него, ловя его взглядом и не слыша очередных обвинений Мартимуса.

Это пламя... оно плясало во мне, открывая ту дверь, которую я никак не желала трогать ранее. Я не ожидала, что это случится, но поток воспоминаний хлынул так внезапно, что затопил меня изнутри. Как завороженная я смотрела, как огонь уносит меня в события глубокой давности, которых не было в моей жизни. Это было очевидно! Но они были в... другой.

Пламя. Сначала я ощутила легкое дуновение ветерка. Это знакомо. Что-то знакомое творилось сейчас вокруг. Всполохи огня. Когда я его могла еще видеть? Сознание закрутилось жгутом, унося в черную воронку чего-то потустороннего. Вся жизнь словно сжалась в одну плотную упругую точку, реальность перестала существовать, исчезли звуки и все, что нас окружало, кроме пляшущих оранжевых и красных частиц. Я уносилась, летела, меня несло. Я падала мысленно в огонь, сама не зная, что со мной. Видимо, перенапряжение так сказалось, что я просто выпала из реального мира. А может... мое сознание само решило дать ответ. Ответ был в нем — в пламени. Оно, как ключ, приоткрыло завесу тайны внутри меня, то, о чем я всегда знала, но боялась в это поверить.

Я просто вспомнила... Это было, леший дери, просто воспоминание. Явное, как день, и такое же ясное, как это пламя.

Воспоминание.

Какая разница, что время идет вперед? Мы всегда остаемся собой. Мы центр, вокруг которого что-то меняется. А время... Время — это лишь иллюзия, которая окружает нас, подбрасывая все новые страницы нашей книги. Чтобы нам не было скучно. Наше «Я» все время остается на месте. Я это ощутила особенно явно.

Воспоминание. Нет, не воспоминание. Это просто я. На другой странице. На другом конце от этого маяка — пламени.

С той стороны тоже было пламя. И столб. И лес. И инквизиторы. Все то же самое, мало разнообразия. Похоже, я уже это проходила. Как смешно, если не нелепо. Ничего не меняется. За исключением того, что огонь не на факеле, а уже прямо подо мной — на хворосте. И дым поднимается белый, резкий, раздражающий. Он бьет мне в ноздри, щиплет глаза, обволакивает, скрывая выражение неподдельного ужаса на моем лице, страха, который невозможно передать словами.

За что? Я ничего не понимаю. Реальность спуталась окончательно, и так же безвозвратно исчезла церковь. Теперь я полностью во власти белого дыма, я снова там. И больше нет ничего. Я плачу. Я кричу — громко и надрывно. Пытаюсь уклониться от надвигающейся катастрофы. Не выходит.

Где-то на заднем плане слышу слова Мартимуса о том, что в церкви ведьмы сразу реагируют на правду. Вероятно, я действительно закричала. Он объясняет мой крик своими праведными речами и влиянием святого места. Но я практически не вижу его. Нет... вижу, но лишь в лесу. Он тоже здесь в своем нарядном золотистом балахоне. Стоит, не смотрит на меня, сосредоточенно читая какие-то слова. Молясь. Только вот за что? О чем?

Я жду. Я до последнего жду помощи, что меня найдут, даже когда языки пламени подбираются слишком быстро. Гарольд... шепчут мои губы. Я жду Гарольда. Что-о-о??? Разве может мое сознание принять такое. Я зову собственного деда... потому что я... Невероятно! Ум до конца не желает принимать правду, уклоняясь от нее любой ценой. Неужели я... своя бабка. Вернее... Девушка, погибшая совсем молодой. Я... Мой взгляд в отчаянии скользит по лесу, потому что есть еще кто-то, воспоминание о ком стылой тоской изгрызло мое сердце. Тот, увидеть кого я уже и не надеюсь, но все-таки безумно желаю. Ротер.

Но нет и его... Все слишком быстро, резко, безумно, лавинообразно... Преступление, которого я не ожидала и которому не могла оказать сопротивления. Когда, отойдя от своего спящего новорожденного ребенка, я открыла дверь на пороге стоял Мартимус. Совершенно такой же, как и сейчас. Я его не знала, но он улыбался так обворожительно. И так тревожно.

- Скорее... Ротер... — он явно нервничает. — Ротер здесь. Хоть капля крови... Волт при смерти. Хоть капля...

- Почему он сам не пришел? — задаю я вопрос, который должен был меня остановить. Но не остановил. Я верила, я соскучилась. Я просто хотела увидеть Ротера и сказать ему... Сказать ему то, что, возможно, изменило бы всю нашу жизнь. Но это был обман, я обманула сама себя, когда крикнула служанке присмотреть за сыном и, в чем была, рванула прямо за Мартимусом.

Мы пришли в тот же странный приземистый особняк с высеченным мечом над входом. И больше домой я не вернулась.