Да и разве это важно, что мне немного за сотню лет?.. Ведь внутри я ощущаю себя не больше, чем на тридцать. Возможно именно поэтому мое тело стареет не так быстро, я не несу в себе груз обид и разочарований, я много работаю, отдавая все, что могу лесу, и природа поддерживает эту связь.

Уверен, что и Алёну ждёт та же участь. Ведь  лес сильнейшим образом реагирует на её присутствие, оберегает и раскрывает себя перед ней. Судьба нам подарила несколько дней абсолютного счастья. Алёна больше не злилась, а вновь погрузилась в свои исследования. Я не мешал. Лишь бы она была рада своим маленьким открытиям. Признаться, в научном познании леса я не видел смысла. Наука лишь могла описать происходящие явления, но вот объяснить их — нет. В живом лесу все настолько пронизано тонкими связями, охвачено паутиной нитей, не видимых привычным взором, что именно они определяют происходящие явления. Ничто иное. Учёный лишь удивленно разведёт руками, увидев быструю перестройку леса и развитие его жителей, но не приняв законы конвалюции, затрагивающие духовную суть, осознать эти явления невозможно.

Однако я понимал, что Алёне нужно время на изменение сформировавшейся картины мира, она должна объяснить все привычным ей способом. Поэтому я не торопил. Большую роль в нашем сближении сыграл и Рэм, дитё Плата, которому приглянулась Алёна. Хотя я знал, чем... Она с большой радостью приняла появление маленького друга в своей жизни и даже начала его обучать простейшему письму.

Дни превратились в семейную идиллию. Алёна никогда не говорила, но я видел, что не оставил её равнодушной. Она была рада находиться рядом со мной, каждое утро её глаза загорались неподдельным любопытством и страстью к познанию. Признаться, я был счастлив... Не знаю, посещало ли когда-то меня подобное чувство за всю мою долгую жизнь. Но ощущение выбитого, выстраданного, наконец спокойного, размеренного счастья грело душу небывалой наполненностью, зрелостью и завершенностью происходящего. Я не знал, что нас ждёт впереди, но отдал бы все, чтобы это время не кончалось никогда...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Однако оно длилось до тех пор, пока в мою жизнь не ворвалось письмо из прошлого. Эст доставил тщательно запечатанный конверт с нашего почтового ящика из ближайшего городка. По понятным причинам, почтальоны не доставляли писем в сам лес. Писал детектив, который некогда занимался расследованием дела о гибели Илен. Я думал, что мое сердце выпрыгнет, стоило мне обнаружить его имя на конверте. Развернув слегка мятую бумагу, я медленно прочитал послание.

«Достопочтенный мистер Ротер. Знаю, Вы будете сильно удивлены, получив это письмо. Поэтому обойдёмся без долгих вступлений. Всю жизнь я несу в себе тяжкий крест знания о творящихся сообществом сектантов преступлениях против молодых женщин. Я мучаюсь нескончаемым чувством вины за свою неспособность предотвратить новые бесчеловечные деяния. В числе этих, без сомнения, нелюдей, отродий, преступников, — влиятельные служащие, знатные чиновники, приближенные к императорскому двору. К сожалению, простой человек, работающий на ставке сыщика, не в состоянии справиться с огромной машиной жертвоприношений. Жерновами, готовыми перемолоть все на своём пути.

Да, я боялся. Теперь, находясь на смертном одре, я могу признаться в своей трусости и слабости. Я испугался открыто говорить правду. Я знал, чем это закончится для меня, я боялся сильно... Возможно, правда помогла бы кого-то спасти...

Вы удивитесь, что после нашего последнего разговора я долго пытался забыть случай с Илен. Но не смог... Я глубочайше прошу прощения у Вас, что оставил это дело тогда. Обрек Вас на тягостные метания. Оно стало моим наваждением, моими регулярно возвращающимися кошмарами.

К тому же, через несколько лет произошёл ещё один подобный случай, потом ещё и ещё. Жертвы приносились с завидной регулярностью раз в три-четыре года. Я снова взялся за расследование, не в силах вынести происходящее безумие.

Я не могу похвастаться выдающимися результатами. Мне удалось лишь прояснить список основных членов преступного сообщества (список Вы найдёте на отдельном листе), во главе которого стоит граф Мартимус Грей. В прошлом правозащитник, общественный деятель, ярый поборник нравственности, оппонент церкви, несущий в массы свою собственную, отличную от общепринятой мораль. Как мне удалось выяснить, учение сектантов уходит корнями в глубину веков, в средние века Докатастрофного времени. Темные годы, когда любая женщина, имеющая рыжий цвет волос, либо красавица, которую соседка заподозрила в колдовстве по случаю неурожая, могла угодить на костёр без суда и следствия. Суд, конечно, был, но весьма своеобразный — жертву под пытками вынуждали сознаться в преступлениях.

Как жаль, что в наше просвещенное время возможно существование подобных темных взглядов, такой ереси! Тем более в самых высших кругах нашего общества! Более того, мне стало известно, что Мартимус Грей за годы службы стал приближенным самого императора, верным его советником. И даже может стать его наместником, что просто немыслимо! Боюсь предположить, какая борьба скрыта от наших глаз... Не дай бог этому ужасному в своей сути человеку оказаться у власти. Впрочем, он уже там.

Именно поэтому я решил обратиться к Вам. Я знаю, что Вы тоже немолоды, но именно Вы можете понять меня и разделить эту боль. Быть может, у Вас есть наследники или друзья, которые могли бы с не безразличием отнестись к этому вопросу. Увы, у меня никого не осталось, детей я так и не нажил. К тому же, в последнее время снова расследуются дела о нескольких сожжениях. Сектанты почувствовали свою абсолютную безнаказанность. Они называют себя инквизиторами и объявили охоту на ведьм. Такими темпами паранойя весьма скоро охватит Империю. А я уже слишком слаб и даже не могу самостоятельно подняться с постели.

Поэтому прошу, умоляю, заклинаю Вас, не оставьте мой рассказ без внимания. Если у Вас есть возможности, связи, если сохранилась жажда мести, не следуйте моему примеру, не оставляйте происходящее в тишине. Сделайте все, чтобы предотвратить подобные преступления и спасти жизни.

Ещё раз приношу извинения за то, что не боролся должным образом за правду. Мои кошмары многократно наказали меня. Помните, Вы единственный человек, с которым я поделился тем, что знал. Прощайте.

Искренне Ваш ...»

Я долго не разжимал дрожащие пальцы, не выпускал письмо из рук, вчитываясь снова и снова в ровные строчки, прикасаясь к бумаге, словно к чему-то потустороннему. Прошлое настигло внезапно, накатило волной, необратимо накрыло с головой. Сказать, что я был ошарашен, растерян, разорван — ничего не сказать. Целая гамма воспоминаний, эмоций, чувств от гнева до надежды и внутренней опустошенности затопила меня. Ничего не закончилось. И никогда не заканчивалось. Также, как и детективу, мне было удобно закрыть глаза на все, забыть, вычеркнуть из ума и сердца. Не думать, не бороться, потому что каждая мысль выжигала дыру в моей душе.