– Так! – процедил воитель, разглядывая свои черные как ночь глаза и нависающие над ними зеленые брови, все увеличивающиеся в размерах с каждой секундой. Потом пронизывающий черный взгляд Гала обратился к пойманному магу, и воин неестественно спокойно поинтересовался: – Ну?

– Не понимаю, – нервно затеребив манжет, признался растерянный маг, разом утративший всю свою привычную самоуверенность. Он был близок к состоянию паники: шиворот-навыворот сработало самое простейшее заклинание, которое удавалось ему еще в детском возрасте. – Клянусь братьями-богами Клайдом и Эйраном, не понимаю! Этого не должно было случиться! Я сейчас же все исправлю, мосье Эсгал!

– Не надо, найди ножницы, – отрезал воин и, отшвырнув от себя незадачливого колдуна, подчеркнуто вежливо поинтересовался у жрицы: – Мирей, у тебя в запасах есть какая-нибудь краска, чтобы сделать это безобразие черным? – Гал брезгливо коснулся наконец-то переставших расти бровей.

– Да, настойка черилики, – закусив губку, чтобы не засмеяться, быстро прощебетала эльфийка. – Сейчас принесу!

– Давай, – разрешил Гал, приподнимая одной рукой и внимательно рассматривая заросли сильно разросшихся бровей, больше всего сейчас напоминающих странную длинную челку, выросшую где-то семью сантиметрами ниже положенного места.

Лукас, отыскав в верхнем ящике стола изящные, испещренные магическими символами ритуальные ножницы с острыми посеребренными концами, опасливо протянул их воину, словно ожидая, что этими ножницами его сейчас и заколют, чтобы далеко не ходить да легендарный меч не пачкать.

– Помочь? – великодушно предложила Элька.

– Нет, я сам, – поспешно отозвался Гал, не доверяя парикмахерскому таланту девушки.

Взяв инструмент, он принялся за работу. Водрузив на стол магическое зеркало, Гал стал аккуратно стричь волосы. Лишние пятнадцать сантиметров зеленых бровей были быстро, всего несколькими точными движениями, обрезаны до запланированной длины. Того, что осталось, хватило бы на большие и кустистые брови любому Дориману, вздумай он сменить цвет. Недоверчиво покосившись на мага, Гал убрал обрезки в карман. Колдунам доверять – последнее дело, нарочно вредить не станет, но, чего доброго, помочь захочет. Элька очень кстати напомнила воину про опасные возможности использования волос.

Лукас облегченно перевел дух, кажется, его не собирались расчленять прямо сейчас на глазах у всей команды в качестве моральной компенсации за неудачное заклинание. Маг мысленно дал себе очередной крепкий зарок не пробовать больше заклинаний на чароупорном Гале, относительно спокойно воспринимавшем только чистую магию Сил.

Через несколько секунд после того, как Гал закончил стричь брови, в комнату впорхнула легконогая Мирей, сжимая в руках черный флакончик и маленькую щеточку.

– Нашла! – радостно провозгласила эльфийка.

– Давай покрасим мы Эсгала в черный цвет. Он желтым был, зеленым был, а черным нет, – тихонько пробормотала Элька, но воин услышал ее и смерил подозрительным взглядом: «Опять издевается?» Девушка ответила ему невинной улыбкой и пояснила: – Что-то из детства навеяло!

– Сейчас все будет как надо, – откупоривая флакон, умиротворяюще заверила жрица Эсгала, ставшего, подобно Кисе Воробьянинову, жертвой недоброкачественного товара, в данном случае заклинания.

Обмакнув щеточку во флакончик, полный вовсе не черной, как показалось вначале, а какой-то подозрительно фиолетовой, как чернила для перьевой ручки, пахнущей лесом и дождем жидкости, Мирей принялась осторожно мазать ею зеленые брови воителя.

– Почему она такого цвета? – настороженно поинтересовался Гал, следя за работой эльфийки.

– На воздухе настойка чирилики быстро чернеет, – успокоила воина жрица, продолжая свою работу. – Через несколько дней ее можно будет легко смыть.

– Интересно, а потом отрастать брови будут тоже зелеными? – неожиданно спросил Макс, до сих пор тихо сидевший в углу и с искренним удовольствием наблюдавший за представлением.

– Нет-нет, – испуганно замахал руками Лукас, пока Гал придирчиво изучал в зеркале свое перекрашенное в черный цвет лысое отражение. – Заклинание столь длительного действия на мосье Эсгала наложить практически невозможно! Я менял лишь цвет растущих сейчас волос.

– Я приготовлю мазь из корней волосатика, их как раз время копать настало. Мы очень скоро вернем тебе и волосы, и брови прежнего цвета и длины, – нашла чем утешить Мирей пострадавшего ради общего дела воителя. – Вечером соберу нужные растения, и через три дня притирание будет готово. На ночь намажешь, сколько отмерю, а утром уже прежний будешь.

– И у тебя снова будет пушистый хвостик, – мечтательно протянула Элька и заискивающе спросила: – А ты подлиннее волосы отпустить не хочешь?

– Нет, – отрезал Гал, нахмурившись, и поднялся со стула. – Ладно, наигрались, хватит.

– Ну смурной и грозный, чисто Рассветный убийца, – окинул восхищенным взором лысого, как бильярдный шар, черноглазого и чернобрового коллегу Рэнд.

– В яблочко, мосье, – с готовностью подхватил шутку Лукас, радуясь тому, что благодаря умению целительницы Мирей ему не придется больше пробовать косметическую магию на воине.

Никто, кроме Эльки, не заметил, как напрягся Эсгал и потух взор воителя, став обманчивой золой только что погасшего костра.

– Да? А по мне он похож либо на кошмарный сон, либо все-таки на Доримана, одно из двух. А кто такой Рассветный убийца? – небрежно поинтересовалась девушка, переключая внимание на себя.

– Да был, кажется, один такой полководец, истребитель нечисти, – отмахнулся вор, раскачиваясь на стуле.

– О, мадемуазель, это легендарный безжалостный воин, прошедший огнем и мечом по многим темным мирам, – более поэтично и подробно ответил Лукас, нарисовав рукой в воздухе какую-то изящную загогулину, видимо символизирующую степень легендарности Рассветного убийцы. – Его имени не знает никто, известно только прозвище, что дали ему враги.

– А-а, какая-то древняя, покрытая мхом легенда, где половину переврали, а вторую сочинили, – скучающе зевнула Элька, прикрыв рот ладошкой.

– Не столь уж древняя, ей всего несколько сот лет, но действительно легенда, – вступился за честь межмирового фольклора Лукас, не замечая, как сжимает виски Мирей, белея от боли, пронзающей чувствительную эмпатку. – Но, сравнивая мосье Эсгала с Рассветным убийцей, мы, разумеется, имеем в виду не его кровожадность, а хмурый вид. Мы вовсе не желали оскорбить мосье.

– Ясно, – хмуро кивнул воитель. Галу было не до веселья: второй раз за последнюю пару дней страшное прошлое, казалось, похороненное глубоко, напомнило о себе.

– Он что, обиделся? – удивился Рэнд, склонив голову набок. – Или не любит, когда в его присутствии о конкурентах упоминают?

– Наверное, просто устал от нас, – догадалась Элька. – И вообще, ему не нравятся сравнения! Наш Гал сам по себе явление уникальное, и никому другому его уподоблять не следует. Какой-то Рассветный убийца, подумаешь, невидаль! Да нашему воителю все темные миры добровольно бы сдались, погляди он на них так, каким взглядом сейчас меня меряет, никакой армии бы не понадобилось.