В ней было все, от чего предостерегал меня Мэкки. Жирная точка на мечтах об идеальном партнере, том, с рыжим сеттером и скрипкой. Она – сплошные углы и терки, все, от чего я всю жизнь старался держаться подальше.

Я всегда вижу, когда появляется мой шанс. Вот он. Это было ясно как день.

Я нашарил в кармане телефон.

Сообщение, не звонок. Если Конвей увидит на дисплее мой номер, решит, что я хочу выяснить, долго ли еще ждать; на звонок она не ответит.

Что-то происходило со мной. Преображение.

Иконка сообщения на экране. От Конвей, несколько минут назад, когда я был слишком занят и не заметил. Должно быть, сворачиваются. Я как раз вовремя.

Нашел что-нибудь? Продержу его сколько смогу но отбой в 22.45 поторопись

– Какого черта, – вырвалось у меня.

И я улыбнулся – широко и ярко, будто лицо раскрылось настежь и оттуда вырвались наружу все цвета радуги.

Идиот, я грандиозный идиот, величайший в мире. На секунду я забыл обо всем, даже о Ребекке.

Прогуляйся, насладись видами, сказала мне Конвей у дверей. Попробуй вызвать призрак Криса. Займись, короче, чем хочешь. Это означало: Ступай поговори с девчонками, растормоши их, как ты умеешь, попробуй что-нибудь из них вытянуть. Ясно как день, если просто смотреть. Но я пялился на Мэкки, переживал, как он может подставить меня, и упустил то, что она совала мне прямо под нос.

Конвей доверилась мне. Она не просто доверяла мне, вопреки судьбоносным пророчествам Мэкки, но доверяла достаточно, чтобы показать, что она мне верит. А я, кретин, не сделал того же самого по отношению к ней. В животе похолодело при мысли, как близок я был к тому, чтобы все погубить.

Быстро написал ответ. Встретимся у входа. Срочно. Без Мэкки.

М ай приходит в суете и суматохе. Лето уже совсем близко, а с ним и экзамены, и весь третий год взвинчен немножко чересчур, смеется слишком громко из-за всякой ерунды и то и дело взрывается витиеватыми спорами, завершающимися хлопаньем по столам и слезами в туалете. Луна обретает странные оттенки – зеленоватый, если смотреть краем глаза, или лиловый, как фингал.

Второе мая. Крису Харперу остается жить две недели.

Холли не может уснуть. Селена все еще симулирует головную боль, а Джулия стала совсем стервой. Когда Холли попыталась поговорить с ней о том, что происходит с Лени, Джулия напустилась на нее с такой злобой, что они теперь почти не разговаривают. В спальне очень жарко, от горячего воздуха зудит вся кожа. Постель неудобная и становится неудобнее с каждой минутой, простыни сбиваются, все криво-косо.

Она выскакивает в туалет, не потому что ей нужно, а просто не в состоянии пролежать ни секунды дольше. В коридоре темно и даже жарче, чем в комнате. Холли уже на полдороге к цели, вся в мечтах о холодной воде, когда в нескольких футах впереди дверь резко дергается. Холли отпрыгивает в сторону, прижимается к стене и резко вдыхает, готовясь заорать, но тут из тени высовывается голова Элисон Малдун с открытым ртом, в панике исчезает с тихим визгом и тут же вылезает обратно.

– Господи! – шипит Холли. – У меня чуть инфаркт не случился! Что с тобой такое?

– Ой, мамочки, это ты, а я думала… Джо! – И вновь скрывается.

На этом месте Холли становится любопытно, она прислушивается. В остальной части коридора мертвая тишина, все затихли под гнетом ночи.

Через минуту в дверях возникает Джоанна, растрепанная, в бледно-розовой пижаме с надписью ООН BABY.

– Хм, так это же Холли Мэкки? – Она изучает Холли, как музейный экспонат. – Ты что, умственно отсталая или как? Я спала.

– Волосы, – еле слышно блеет Элисон. – Я увидела ее волосы и подумала…

– Бог мой, они обе блондинки, и что? Холли совсем на нее не похожа. Холли худая.

Большего комплимента Джоанна не знает. Она улыбается Холли и показывает глазами на Элисон, предлагая вместе посмеяться над тем, какая та глупая.

С Джоанной никогда не поймешь. Сегодня она твоя закадычная подружка, но тут же готова больно уколоть, если не подыгрываешь ей. Это создает неудобство. Она знает, с кем имеет дело, а тебе всякий раз приходится выяснять это заново. У Холли от нее начинаются судороги в икрах.

– А за кого она меня приняла? – спрашивает Холли.

– Она ведь вышла из той комнаты, – ноет Элисон.

– Но пошла-то в другую сторону, балда. Подумаешь, ей нужно в туалет, и что? Нам интересно, если она пойдет на улицу. Это вон туда, дошло?

Элисон покусывает кулачок, виновато опустив голову.

– Ты решила, что я Селена? И намылилась прогуляться? – удивляется Холли.

– Я – нет. Я же не тупица.

Холли смотрит на непроницаемое лицо Джоанны, слишком жесткое для игривой пижамки, и ей приходит в голову, что Джоанна шпыняет Элисон, потому что странным образом одновременно чувствует облегчение и разочарование. Какой дурдом.

Она спрашивает, осторожно прощупывая почву:

– А куда, по-твоему, пойдет Селена?

Джоанна ухмыляется в сторону Элисон, но обращается к Холли:

– Не сомневаюсь, ты бы многое дала, чтобы узнать.

Элисон подобострастно хихикает, за что получает сдавленный окрик:

– Заткнись! Хочешь всю школу перебудить?

Сердце Холли тяжело и глухо колотится в груди. Она говорит:

– Селена не гуляет в одиночку. Только когда мы тусим все вместе.

– О бог мой, вы, девочки, такие милые, – забавно морщит носик Джоанна, но глаза остаются ледяными. – Вся эта муть кровные-сестры-нет-секретов-друг-от-друга, прямо замшелое телешоу. А вы, кстати, реально побратались, кровь смешали, все такое? Я сейчас умру от умиления.

Значит, сегодня она не подружка, о нет.

– Секундочку, – прерывает ее Холли. Если Джоанна показывает зубы, кусай первой, и посильнее. – Мне нужно время, чтобы прикинуться, будто мне есть дело до того, что ты о нас думаешь.

Джоанна злобно умолкает, руки в боки. Холли успевает отследить момент, когда та намечает себе более интересную жертву, чем Элисон.

– Если вы такие идеальные закадычные подружки, – цедит Джоанна, – так почему же вы не в курсе, что одна из вас шляется по ночам?

Холли напоминает себе, что Джоанна – лживая корова, которая готова на любую пакость, а Селена – ее лучшая подруга. Но почему-то никак не может сейчас вспомнить лицо Селены.

– Похоже, у тебя проблемы с доверием, – говорит она. – Если не разберешься с ними, рискуешь превратиться в одну из тех сумасшедших теток, которые нанимают частных детективов, чтобы следить за своим парнем.

– У меня, по крайней мере, будет парень. И мой собственный, а не уведенный у другой.