несколько иначе. Да и люди совсем другие, понимают, что им учиться нужно для получения «унтера»[70].

Имея кой-какие гроши, они покупают и письменные материалы, и учебники на свой счет. Казенный отпуск в размере 50 копеек на человека разве можно признать достаточным? Но если употреблять и его целиком на дело, то люди имели бы всегда и бумагу для письменных задач, черчения и т. п., и даже учебники и новые уставы, которые теперь в учебных командах имеются в весьма ограниченном количестве.

В писарских классах на счет учебных пособий дело поставлено, должно быть, еще хуже. Получаемые деньги, по 4 рубля на каждого ученика в год, или записываются в хозяйственные суммы, или идут на дело общее и никак не на учебные пособия. Не редкость, что на один класс один устаревший учебник или допотопная арифметика. Присутствуя неоднократно на экзаменах, я убеждался, что людей вовсе не учат писарским обязанностям. И действительно, разве может делопроизводитель учить 10 месяцев за каких-нибудь 30–50 рублей? С учреждением писарских классов управления воинских начальников выиграли втройне: ученики являются помощниками писарям, рабочей силой и экономят на отпуске денег на учебные пособия. Со времени основания писарские классы не имели правильной постановки и не сегодня завтра должны упраздниться.

Если не лучше, то наравне с писарскими классами обставлены при некоторых лазаретах фельдшерские школы. Лет десять тому назад фельдшера, кончившего курс этих школ, принимали на службу в земство наравне с фельдшерами, окончившими курс в специальных фельдшерских школах. Но ввиду неудовлетворительной их подготовки прием в гражданские лечебные заведения прекращен. Воочию мне приходилось видеть, как обучаются простолюдины фельдшерскому делу, латыни. И действительно, что может деревенский парень в каких-нибудь 6–8 месяцев постигнуть по медицине?

Пройдя все стадии примитивного образования при строгой экономии от скудных отпусков, люди немного успокаиваются, и с этого времени они становятся несколько свободнее. Считая недостаточным пройденного, люди приобретают книжки, учебники, уставчики на свой счет и читают, когда им есть время, а времени хоть отбавляй: сегодня назначили в караул, послезавтра — на дежурство, а там — вестовым и т. д. Заниматься делом нельзя, читать нечего, поневоле спишь, говорят нижние чины.

Пользуясь свободным временем, люди, имеющие деньгу, идут в театр. Всем известно, что театр — школа для народа. Очень жаль, что солдатские спектакли у нас мало прививаются, и даже за последнее время о них не слыхать. Многие нижние чины любят театральные представления, но не бывают в разумном учреждении по неимении средств или вследствие стесненных местных правил. Жаль, что нет для них льгот и точных повсеместных узаконений. В столицах театры посещаются нижними чинами по правилам, указанным в уставе внутренней службы, тогда как в провинции всякий начальник гарнизона объявляет свои правила, и зачастую нижние чины всех рангов не допускаются даже в местные общественные сады, где нет ни шансонеток, ни буфетов, где просто гуляет публика и играет своего же полка хор музыки.

ПРИМЕЧАНИЕ. Цель учреждения полковых хоров — на войне подбадривать, а в мирное время разгонять тоску у солдат, тогда как наши музыкантские хоры — доходная статья полка. В любом вертепе можете встретить военный хор. Истомленные на вид мальчишки в военном одеянии дудят чуть не до утра, ублажая сытую публику. Невольно задаешь себе вопрос: неужели так надо? Часто эти хоры командируются в уездный город тешить дедушек и там поступают в распоряжение Тит Титычей — «Играй, мы деньги платим!». И бедные музыканты играют, что называется, без передышки. Зачастую в музыкантских хорах, ублажающих в вертепах сытых людей, можно встретить детей, состоящих в обучении «музыкантскому искусству».

Где же быть нашему воину? Можно подумать, до какой низости пал наш солдат, если его даже и в сады без буфетов и открытых сцен, так сказать, в безгрешное отдохновение, не пускают (даже унтер-офицеров); ему невольно подсказывают; место тебе на «дне», иди туда, где получишь и болезнь и омерзение. Против посещения нижними чинами садов не кто иной, как сами офицеры, которым не хочется видеть «серую скотину», гуляющую рядом с собою. Одни высказывают, что солдаты держать себя не умеют, другие — солдат грязно ходит; за одежду, какую он носит, стыдно становится и т. д.

Во избежание, надо полагать, солдатского шляния в некоторых частях устроены унтер-офицерские собрания и чайные с буфетами.

— Помилуйте, чего еще? У нас есть унтер-офицерские собрания. В какой армии вы можете встретить эту роскошь? — сказал мне один пожилой полковник.

Интересуясь подобным учреждением, я в одном из собраний имел счастье быть. Осмотрев помещения и опросив кое о чем, я, не во гнев будет сказано, пожалел помещение, которое занято собранием, ибо оно пропадает даром. Быть может, где-нибудь и существуют солдатские собрания, душу отводящие заведения не без пользы правительству. Здесь я, между прочим, заметил в углу ящик с песком, шкафы с чем-то: читальной комнаты с газетами и журналами не нашел. Зачем кричать и зачем смущать людей полезными учреждениями? Даже не имеется простых, весьма полезных игр, как-то:

1. Кегельбана.

2. Лото, домино.

3. Бильярда.

4. Шахмат.

5. Чайное довольствие даром не отпускается.

6. Велосипедный спорт совершенно отсутствует.

7. Крокет, лаун-теннис (в лагерях).

Игры, какие бы они ни были, развивают солдата и физически и умственно. За неимением безгрешных игр наш солдат свободное время употребляет на разгулы по трактирам, чайным или слушает анекдоты скабрезного содержания. В праздничное время, в особенности в лагерях, солдату и вовсе скучно без развлечения. Одно развлечение — купаться, если есть вода[71].

Учреждения же «Кинь грусть» (чайные) никак не могут у нас привиться. Как бы симпатичны они ни были, раз требуют затрат из солдатского скудного бюджета, значение их теряется. При даровой квартире, отоплении и прислуге если и составляет чайная расход для хозяйства полка, то весьма незначительный. Наконец, можно покрыть расходы: продать дров, остающихся от отопления казарм, сукна экономического, которое теперь идет к зачету, на попоны лошадям, обивку казенных экипажей, дорожки в квартирах и в вольную продажу.

Солдатские чайные должны быть устроены так, чтобы каждый солдат имел возможность «побаловаться» чайком, послушать граммофон, поиграть в шашки, в кегли и т. п. безгрешные игры, до которых русский человек большой охотник. Здесь можно вдвойне выиграть: прогресс в умственном развитии и уменьшение шляния солдат по базарам и гнилым местам на «дне», заводя знакомства с людьми вредного направления. В чайных существуют библиотеки. Нижние чины читать газеты охотники, но им они недоступны. Выписывается газет мало и больше таких,