остается гласом вопиющего в пустыне. Да не почтут мне во грех лица (скажут, взялся не за свое дело), узкое и близорукое упорство которых стоит за сохранение того, что отжило свой век и потеряло смысл, и извинят недостатки, какие здесь окажутся. Как сумел, так и сказал исключительно ради правды и дела на пользу Родины и армии.

Первый русский император Петр Великий, желая блага и процветания государству Российскому, учредил постоянное войско, обязанное защищать Русь от внешних и внутренних врагов. Содержа армию, наше отечество с тех пор является обеспеченным в самозащите. Но ныне не то, что было во время оно, от воина требуется большое умение и опыт, так как техника по военному искусству ушла слишком далеко. Ныне на войне все таинственно, рассеяно, далеко, невидимо (отвлеченно); борьба жестов воздушной сигнализации, электрических или гелиографических сношений. Теперь мало надежды на одну выправку и воинский вид солдата, нужна техническая опытность обращаться со скорострельными дальнобойными пушками, моментально заряжать ружья, пулеметы, подводить мины, фугасы, заграждения, ориентироваться по картам местности, с биноклем и т. п.

Обращаться с такими техническими усовершенствованиями должны знающие и умелые солдаты. Лихость и удалость кавалерии теперь почти не имеют значения на поле брани, а пословицу «пуля — дура, штык — молодец» нужно отнести в область преданий.

Боевой опыт последней кампании показал, что ныне не только от офицера, но и от солдата требуются самостоятельные и сознательные отношения к своим обязанностям и действиям[69].

Чтобы не отстать, — урок задан, — нужно подготовлять русского солдата к современному бою, опытности в наблюдениях и находчивости. Кроме труда на это нужно положить кое-какие издержки. Труд и капитал, затраченные на армию, не пропадут даром.

Главная нужда нашего русского солдата — школа и материальные недостатки, препятствующие его развитию. То и другое следует поднять теперь же на необходимую высоту.

Общеобразовательных школ в России ныне не так уж мало, как это было 25 лет тому назад, и развитых до некоторой степени людей является на военную службу гораздо более, чем раньше, а специальные войска по-прежнему страдают отсутствием расторопных и сметливых людей. Причина — отсталый способ выбора и распределения новобранцев по частям войск. На старичке, уездном воинском начальнике, во время призыва новобранцев лежат две обязанности: он — член присутствия и блюститель военных интересов (военный приемщик), обязанный тотчас после слов «годен в строевую» предназначить новобранца в тот род оружия, куда он более способен по физическому и умственному развитию. Чтобы не сделать ошибку, воинский начальник должен спрашивать его самого и пользоваться для сего справками от волостных старшин, сельских старост и тому подобных лиц, всегда присутствующих при призыве. Воинские начальники во время призыва в большинстве случаев никаких списков не ведут. И вследствие отсутствия необходимого материала разбивку новобранцев производят на авось. Выстроят людей на дворе или в казармах и сортируют их на глаз, вытаскивая или выкликая по формулярам высоких в гвардию. При таком, можно сказать, огульном (не везде, но в большинстве) распределении люди получают несоответствующие назначения: тот, кому нужно служить в кавалерии, попадает в артиллерию, и наоборот. Покуда воинский начальник во время призыва исполняет две обязанности, распределение новобранцев будет страдать недостатками.

По окончании столь примитивной разбивки, продолжающейся всего день, два самое большое, люди отправляются в полки командами под начальством сверхсрочных кадровых унтер-офицеров, до «тонкости» изучивших правила сопровождения новобранцев в войска. Сверхсрочные кадровые унтер-офицеры не пользуются симпатией в кругу солдат и носят название «шкура». Кадровые унтер-офицеры Управления воинского начальника — бесполезная обуза правительства.

С момента выхода или выезда к месту назначения у людей является сильное желание узнать, что их ожидает на службе. Умеющие читать и писать стремятся во что бы то ни стало запастись подробным уставчиком, из которого можно было бы почерпнуть всю премудрость солдатской службы. Но, к великому сожалению, в продаже их нет да и изданными не значатся. Частные уставчики покупать запрещается, да и их достать негде. Магазин Главного штаба, откуда можно выписать, далеко: «Улита едет, когда-то будет».

Лет восемь тому назад я просил предложить новобранцам на сборном пункте учебник: «Друг молодого солдата».

— Не могу, — сказал воинский начальник, — не рекомендовано.

— Но ведь книжка военной цензурой просмотрена, — повторил я.

— Нужно циркуляром Главного штаба, — добавил полковник.

При отправлении людей я дал 10 экземпляров начальнику команды для добровольной продажи в пути новобранцам.

При возвращении вот что доложил мне унтер-офицер: «Когда мы сели в вагоны и когда мои новобранцы «очухались», стали грустить, я вынул учебники и стал им читать. До Новороссийска всю книжку прошли. В Новороссийске нас задержали на три дня. Нечего делать, скука — смерть. Соберу людей да и опять за уставчик. На пароходе до Батума мы и вовсе стали солдатами. Уставчики на пароходе у меня расхватали в один миг. А когда приехали мы в Мерв, то мои новобранцы знали «словесность» лучше всякого старого солдата, и не в долбеж, а примерами. Здороваясь, командир сразу заметил и меня благодарил.

С прибытием в часть начинается обучение молодых солдат. Для этого их разбивают на группы от 6 до 10 человек. Люди вручаются особым учителям — рядовым, ефрейторам и редко унтер-офицерам. Прежде всего заучиваются цитаты из уставов и титулование начальствующих лиц. Пресловутая словесность не так была бы трудна, если бы ее преподавал офицер. Учителя — нижние чины заваливают своих учеников сведениями, и деревенские парни запутываются окончательно в мудреных словах. Развить нашего парня можно, но нужна постепенность: «Он сер, но ум его не черт съел». Развивать их следует без принуждения, не все о службе — беседовать о деревне, о хозяйстве, о любви к родине и т. п. Кто должен вести такие беседы и увлекать простолюдина и невольно заставлять его мыслить? Специалистов нет. Офицеры деревни и хозяйства не знают. Да они вести беседы «по душам» с солдатами считают, можно сказать, за лишнее. Пренебрежительные отношения к солдату — не редкость. Прямая якобы обязанность офицера лишь наблюдать за обучением, искуривая бездну папирос от делового безделья, и заниматься хозяйственными делами и сопряженным с ним письмоводством. Для последней надобности выбираются лучшие «строевики», конечно, во вред боевым основаниям армии.

Срок для изучения солдатской премудрости дается четыре месяца, считая с 1 января следующего за призывом года. Люди же начинают прибывать с 15 ноября. Несмотря на столь продолжительное время и немудреную солдатскую науку, очень редкие достаточно усваивают и понимают требуемое. Объясняется это просто — нет в руках как у учащих, так у учащихся соответствующих программе учебников. Причина: части войск