— Ладно, сейчас-то уже можешь сказать. Личное дело моего деда, которое ты забрал перед самым моим носом.

— Я забрал дело перед твоим носом? — Нож замер в воздухе. — Откуда?

— Да из архива Министерства обороны!

Полетев изменился в лице. Нож, сыр, доска — все полетело в сторону.

— Кто тебе об этом сказал?

— Неважно. Важно, что ты это сделал, — Она аккуратно уложила разбросанный сыр на тарелку и хотела было отнести в комнату; но подполковник схватил ее за руку.

— Я никогда не обращался в Минобороны в связи с этим делом. У меня были совершенно иные источники, — произнес он гробовым голосом.

Даша смотрела на подполковника испуганными глазами:

— Так это не ты его взял?

— Нет. Кто тебе об этом сообщил? Когда это случилось? Тихо бормотал в углу радиоприем ник. Дрожащей рукой Даша заправила волосы за ухо.

— Сразу после нашего с тобой первого разговора. Я позвонила своему приятелю, он там работает… Миша Тишков.

— И что?

— Через день или два он перезвонил и сказан, что я опоздала. Что дело уже забрали.

— Почему ты мне об этом не сказала? — Подполковник грохнул кулаком по столу. — Черт побери, каждый день новые напасти…

— Я была уверена, что это ты его взял. — Даша чуть не плакала.

— Что случилось? — В кухню робко заглянул Филипп. Вместо ответа Даша бросилась в комнату за телефоном звонить архивисту.

Полетаев следовал за ней, словно Медный всадник.

— Алло, Тишка, привет. Это Кунцева… Я хотела у тебя кое-что уточнить. Да… Помнишь, ты сказал, что тебя опередили, что дело, которым я интересовалась, забрал кто-то другой? Когда это случилось? Да… Да…

По мере ответа лицо молодой женщины вытягивалось все сильнее.

— Что?! Ты уверен?

Филипп уже просто не находил себе места. Он вставал, садился, пересаживался с места на место и не спускал глаз с Даши. Полетаев курил, частыми щелчками стряхивая пепел и большую хрустальную пепельницу.

— …А ее имя так и не… Понятно. Спасибо, Миша, я еще позвоню.

Прижав телефон к щеке, Даша растерянно смотрела на Полетаева.

— Ну?..

— А дело-то, оказывается, давно пропало. Он тогда еще там даже не работал.

— Мило. И как же сие произошло?

— Тишков говорит, что подозревают уборщицу.

— Уборщицу?

— Да. Якобы некая особа устроилась в архив и проработала там меньше двух недель. Ее бы, наверное, даже и не хватились, если бы она просто уволилась, а то исчезла без всякого предупреждения. Стали разыскивать — указанный адрес оказался фальшивым. Трудовая книжка — чужой. И тут кто-то вспомнил, что видел, как она копалась в папках с личными делами. Проверили. Вроде все на месте, а дело Вельбаха пропало.

— Они заявили в милицию?

— Нет. Начальство испугалось: взяли на работу непроверенного человека. Кроме того, подумали, что дело могло пропасть и раньше. Поэтому просто замяли и все.

— И конечно, никто не помнил, как она выглядит?

— Скорее всего, нет. Кто же будет к уборщице присматриваться.

— Это в принципе тоже информация, — пробормотал Полетаев.

— Какая же это информация? — удивилась Даша.

— Можно как минимум утверждать, что «уборщица» была среднего возраста и не особо привлекательной внешности.

— Тоже мне информация!

— Не скажи. Если мы знаем, что она замешана в этом деле, то можно попытаться ее вычислить.

— А если ее просто наняли? Преступник нанял.

— Нет, — Полетаев покачал головой. — В то время все только задумывалось, проверялось. Эта уборщица и есть наш преступник.

— Значит, я могла с ней встречаться?

— Вполне возможно. Даша задумалась:

— Так, подожди… Женщина среднего возраста… Нет, среднего возраста она была лет десять назад, значит, сейчас ближе к старшему. Кто у нас подходит?

— Тебе лучше знать, — Полетаев потушил сигарету и посмотрел на часы.

— Может быть, это жена Алексея Скуратова — Лариса? Оксана, случайно, не ее дочь?

Полетаев отрицательно покачал головой.

— Тогда, может, вторая жена Константина, арфистка…

— У нее есть дети?

— Кто ж ее знает. Вдруг она сейчас в положении? Ребенок будет признан законным.

— Если родится мальчик.

— Может, она уже знает, кто у нее родится? Полетаев жевал ветчину. Его лицо выражало сомнение.

— Это больше походило бы на скоропалительную авантюру, а здесь игра задумывалась давно. У нее либо уже должен быть мальчик, либо… Ладно, — он вытер салфеткой пальцы и встал, — сидите здесь, я постараюсь все выяснить. Из дома ни шагу. Эх, скольких бы бед мы смогли избежать!

— Но я же…

Дверь, подхваченная сквозняком, захлопнулась.

— Ди-ди, дорогая, я прошу прощения, но не могли бы вы мне пояснить, что произошло? Какие уборщицы? Какие арфистки?

Даша неожиданно громко икнула. Филипп удивленно, казалось даже с некоторым осуждением посмотрел на нее. Набрав воздуха, Даша задержала дыхание. Пришла пора все рассказать французу — дольше скрывать не имеет смысла. Она снова икнула.

— Филипп, — говорить было тяжело в прямом и в переносном смысле, — я долго не хотела вам рассказывать. Ик! Но не потому, что не доверяла, а потому, что — ик! — не была до конца уверена.

— Да, я слушаю. — Флорист подал ей стакан воды. — Пейте маленькими глотками.

— Спасибо.

Даша выцедила целый стакан, но это не помогло. Пришлось продолжать с некоторыми паузами,

— Главное, не пугайтесь. Все равно исправить уже ничего нельзя. Убийца действительно существует. Ик!

Против ожидаемого, француз в истерику не впал. Он как-то весь подобрался и стиснул пальцы.

— Это… месье Титаевский? Даша помотала надутыми щеками.

— Мадам Титаевская? Неопределенные вращения шеей по кругу.

— Простите, я не понял. Это она или нет? С шумом выдохнув, Даша пояснила:

— Да. Но не она сама. За ней стоит еще один человек. Скорее всего, женщина. Именно она задумала и осуществила этот чудовищный план. Ик! Черт! Причем очень давно.

Икота не проходила, пришлось снова набрать воздуха. Филипп тонкими пальцами схватился за ворот свитера и оттянул, словно тот душил его.

— Что о вами? — испугалась Даша.

— Она убьет маман, — синеющими губами прошептал француз. — Мне плохо, помогите…

Пришлось помогать. Перевернув все шкафы в поисках лекарств и ничего не найдя, Даша прибегла к самому народному из средств — намочила полотенце холодной водой и приложила бедному Кервелю ко лбу. Себе она налила еще воды.