Самая очевидная мера – сокращение запасов ядерного оружия. Этот процесс идет уже давно. Мало кто знает, с какой скоростью в мире списываются ядерные боеприпасы. На рис. 19–1 мы видим, что по сравнению с пиковым значением 1967 года США сократили свои запасы на 85 %, так что сейчас страна обладает минимальным с 1956 года ядерным потенциалом.[962] Россия, в свою очередь, сократила свой арсенал на 89 % от максимума последних лет существования СССР. (Вероятно, еще меньше людей знают, что около 10 % американского электричества вырабатывается благодаря ядерным зарядам снятых с вооружения боеприпасов, в основном советских[963].) В 2010 году обе страны подписали новый Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-III), согласно которому они должны уничтожить по две трети развернутых стратегических боеголовок[964]. В обмен на одобрение Конгрессом этого договора Обама согласился на долгосрочную программу модернизации американского арсенала; Россия также модернизирует свои вооружения, но обе страны продолжат сокращать запасы, возможно даже интенсивнее, чем предписано договором[965]. Еле заметные полоски в самом верху диаграммы соответствуют боеприпасам прочих ядерных держав. Арсеналы Великобритании и Франции всегда были невелики и сократились еще в два раза, до 215 и 300 боеголовок соответственно. Китай слегка нарастил свой ядерный потенциал – с 235 до 260, Индия и Пакистан тоже – до 135 у каждой из сторон, запас Израиля оценивается в 80 боеголовок, сколько их у Северной Кореи, неизвестно, но явно немного[966]. Как я уже упоминал, нет никаких оснований считать, что еще какая-то страна собирается обзавестись ядерным оружием, а число государств, обладающих расщепляемыми материалами, на основе которых можно собрать бомбу, сократилось за последние четверть века с 50 до 24[967].

РИС. 19–1. Ядерное оружие, 1945–2015

Источники: HumanProgress, http://humanprogress.org/static/2927, на основании данных Федерации американских ученых, Kristensen & Norris 2016a, Kristensen 2016; см. пояснения в Kristensen & Norris 2016b. Данные включают развернутые и складированные боеприпасы, но не включают оружие, снятое с вооружения и подготовленное к разборке

Возможно, циников не впечатлит такой прогресс, благодаря которому в мире осталось «всего» 10 200 ядерных боеголовок, учитывая, что, как писали на наклейках на бампер в 1980-х, одна-единственная может испортить весь ваш день. Но если сегодня в мире на 54 000 атомные бомбы меньше, чем в 1986 году, то и вероятность случайности, которая может испортить весь ваш день, гораздо ниже, не говоря уж о прецеденте, способствующем дальнейшему разоружению. Две страны продолжат уничтожать боеприпасы, выполняя условия СНВ-III, а возможно, как я уже упомянул, будут действовать в том же духе и дальше, уже не утруждая себя заключением международных договоров с их юридическим крючкотворством и не всем нравящимся символическим значением. Когда напряжение между великими державами ослабевает (а долгосрочная тенденция именно такова, хотя сегодня она и под вопросом), они без лишнего шума сокращают свои дорогостоящие арсеналы[968]. Даже если противники почти не разговаривают друг с другом, они могут согласованно вести «гонку разоружений» при помощи тактики, которую психолингвист Чарльз Осгуд назвал «постепенными обоюдными инициативами по разрядке напряженности» (Graduated Reciprocation in Tension-Reduction, GRIT): одна из сторон делает мелкую одностороннюю уступку, открыто приглашая другую последовать ее примеру[969]. Если когда-нибудь все эти усилия вкупе помогут довести ядерные арсеналы до 200 боеприпасов у каждой из двух стран, это не только кардинально снизит вероятность случайной эскалации, но и окончательно устранит угрозу наступления ядерной зимы, которая в самом деле является экзистенциальной[970].

В обозримом будущем самая большая опасность исходит не столько от количества имеющихся боеприпасов, сколько от условий, определяющих возможность их применения. Стратегия пуска по сигналу предупреждения – это настоящий кошмар. Ни одна система раннего оповещения не способна безошибочно отличить сигнал от шума, а у президента, разбуженного телефонным звонком в три часа ночи, будут считаные минуты, чтобы решить, запускать ли ракеты, пока их не уничтожили прямо в шахтах. Теоретически он может начать Третью мировую войну в ответ на короткое замыкание, стаю чаек или компьютерный вирус болгарских подростков. На самом деле системы раннего оповещения не настолько безнадежны, а механизмов молниеносного автоматического применения ядерного оружия без вмешательства человека не существует[971]. Но пока ракеты могут взлететь в течение считаных минут, риск ложной тревоги, а также случайного, злонамеренного или необдуманного запуска вполне реален.

Стратегия пуска по сигналу предупреждения первоначально задумывалась как средство не дать массированному первому удару уничтожить все ракеты противника прямо в шахтах, лишив его возможности ответить. Но, как я уже писал, ракеты можно запускать с подводных лодок, прячущихся глубоко под водой, или с бомбардировщиков, патрулирующих воздушное пространство, – такое оружие неуязвимо для превентивного удара и позволяет жестоко отомстить агрессору. Решение об ответном ударе можно, таким образом, принимать на трезвую голову, когда никакой неопределенности уже не осталось: если ядерный боезаряд взорвался на вашей территории, вы об этом наверняка узнаете.