– Считаешь, в богах дело? – скептически отозвался Ивар.

Сын конунга натянуто рассмеялся.

– Понятно, что влияние делят, – сказал он. – Ну, бог им судья. Каждому свой. Отец верил в Царствие Небесное, но смерть встретил, как истинный норманн. А уж что его душе дальше делать – в Вальгалле брагу хлестать или райскими кущами любоваться, – так о том пускай теперь Один с Христом спорят! Пойдем, что ли? Вон уж скальды музыку завели.

Ивар кивнул. И придержал шагнувшего к двери Рагнара за локоть:

– Погоди. Просьба есть. Я понимаю, что мне за высоким столом не место, но… Можешь меня между собой и братом усадить? Только на этот вечер, обещаю.

– Зачем? – удивился норманн. И весело хмыкнул в усы: – Стеречь будешь, что ли?

– Вроде того, – без улыбки согласился лорд. – Ну так как? Сделаешь?

Рагнар почесал в затылке. Лицо у советника было серьезное, взгляд – напряженно-сосредоточенный. Не шутка, значит, хоть и звучит похоже.

– Попробую, – честно ответил он. – Но не обещаю. Харальд и так на взводе: утром торбу со своей сонной дурью обронил где-то… Ну да рискнем, раз надо! Пошли.

Он потянул на себя ручку двери и шагнул через порог. Ивар двинулся следом. Это была уже вторая тризна, на которой ему «посчастливилось» присутствовать в большом доме, и от прошлой она отличалась разве что бо́льшим количеством людей. Проститься с конунгом пришла вся его дружина и даже те, кто по возрасту или увечьям давно в ней не состоял. Были знатные горожане, кто-то из солидных купцов, ну и, разумеется, семья. Ивар поймал себя на мысли, что поминки здорово напоминают ему давешнюю свадьбу – только что без плясок и цветистых тостов. Веселья, конечно, никто не выказывал, но и напоказ не скорбели. Разве что сыновья да ближние соратники покойного сидели хмурые, прочие же угощались, поднимали чаши за Олафа, травили о нем байки… Что ж, у всякого народа свои традиции.

К удивлению лорда Мак-Лайона, за высокий стол его допустили без возражений: Харальду, похоже, было глубоко наплевать, где будет сидеть шотландский гость, а супруга Рагнара спорить с мужем не стала. «Только ему же в угоду, – подумал Ивар. – Так-то летел бы я отсюда вверх тормашками!» Он бросил взгляд на прошедшую мимо с каменным лицом Астрид, отметил сидящего в уголке отца Теодора – на коленях священника лежал раскрытый молитвенник – и плеснул себе в кубок воды. Есть не хотелось. Да и духота стояла страшная, хоть по примеру Рагнара каждые полчаса на крыльцо бегай. Советник внутренне вздохнул с сожалением – увы, такой роскоши он сегодня позволить себе не мог.

Негромкая музыка, которую почти заглушали голоса присутствующих, на мгновение стихла. Какой-то скальд взял несколько одиноких аккордов, настраиваясь на другой лад, и вновь заиграл. Мелодия стала иной – четче, торжественней. Под стать ей была и песня, при первых словах которой гости почтительно притихли, отставив в стороны свои чаши.

Призыв скальда был встречен одобрительным гулом и звоном кубков. Ивар, по примеру прочих пригубив из своей чаши, потянулся к миске с мочеными грибами. Плюхнул себе в тарелку изрядную порцию, взялся за ложку… И медленно положил ее обратно. Из-под деревянного обода торчал неровный бумажный краешек.

Лорд Мак-Лайон быстро скользнул глазами по ближайшим соседям – Харальд доливал себе из кувшина, Рагнар обсасывал куриную кость – и одним движением стянул со стола записку. Положил на колени, развернул, прочел. А потом, сунув смятую бумажку в карман, поднялся.

– Ты на воздух? – вскинул глаза Рагнар. – Погоди, вместе выйдем. Угорю я тут скоро к черту.

– Не торопись, – остановил его советник, поднимая свой кубок. – Мысль хорошая, но я не за тем вставал… Выпьем за конунга Олафа! Великий был воин и достойный правитель.

Сын покойного, благодарно кивнув, взял в руки чашу и тоже встал. Однако выпить не успел.

– Усы в вино окуни для виду, а сам не пей, – с изумлением услышал он тихое, едва слышное. – Ничего больше не ешь и не пей, пока я не вернусь. За мной не ходи. Понял?

Сбитый с толку норманн кивнул. И, сделав так, как велел лорд, опустился обратно на лавку. Королевский советник опрокинул в себя свой кубок, утер губы и выбрался из-за стола. Рагнар проводил шотландца растерянным взглядом: Ивар торопливо протолкался за спинами поминающих, приостановился у двери, перекинулся парой слов с Хердом, коротко мотнул головой и исчез. «Какая муха его укусила?» – подумал сын конунга. Взял с блюда баранье ребрышко, поколебался, но все-таки бросил обратно.

– Не лезет уже? – по-своему истолковал кислую мину на лице брата повернувшийся Харальд.

Рагнар, помедлив, кивнул. О странном поведении лорда Мак-Лайона он решил пока помолчать. В конце концов, не зря же советника шотландского короля гончей прозвали? Значит, знает, что делает.

– Объяснял бы еще!.. – в сердцах буркнул он.

Харальд с недоумением покосился в его сторону, но ничего не сказал.

Подворье было безлюдным. Лорд Мак-Лайон постоял с минуту на крыльце, чтоб глаза привыкли к темноте, и спустился вниз. Повертел головой, прислушался. Сунул руку под плащ, пальцами коснувшись кармана: записка была на месте. «Хочешь вернуть жену – приходи сей же час в амбар для сушки парусов. Один».

Коротко и предсказуемо. Нэрис конечно же в том амбаре нет. Так что вариантов два – или переговоры, или… Ивар усмехнулся. Второе «или» было куда вероятнее. И послушно идти, как овца на заклание, гончая не собиралась. Лучше бы, конечно, взять пару-тройку бойцов да окружить амбар, но Тихоня с Жилой и Ормом прочесывают порт, Болтун сидит у Эйнара, а Херд нужен в доме…

Однако у похитителей был свой козырь, а у советника – свой.

Насвистывая под нос задорную мелодию, лорд завернул за угол дома и, поравнявшись с темной поленницей, вынул из-за пояса перчатки.