К вечеру она перестала ждать. Забралась на лежанку, свернулась калачиком, закрыла глаза… Только уснуть не смогла. Лежала, вдыхая запах прелой соломы и глотая слезы, – долго, наверное, до самой темноты. Есть уже не хотелось, пить тоже, хотя снега за пределами пещеры было в избытке. Снег. Говорят, замерзать совсем не больно. Просто перестаешь чувствовать собственное тело, и все. А потом тихонько засыпаешь. Что же, наверное, это не самый плохой конец?.. Поймав себя на таких мыслях, леди вздрогнула, словно очнувшись. И громко шмыгнув носом, села на лежанке. Губы ее сжались. «Ну нет уж! – гневно подумала она. – Еще руки на себя наложить не хватало!.. Совсем я из ума выжила, в четырех стенах сидючи!» Нэрис воинственно передернула плечами. Может быть, силы у нее было не бог весть сколько, но жизнь она любила. И умирать в соплях, покорившись злой воле неизвестно кого, не собиралась.

– Потосковали, и хватит! – громко сказала она. – Мак-Лайоны так просто не сдаются!..

Вязанка дров в два захода перекочевала наружу. Следом за ней – охапка сена, чтобы не сидеть на голом холодном камне. Разгораясь, вспыхнул в темноте огонек костра.

Только никто не спешил на его молчаливый зов.

– Давно я рассвет не встречала, – пробормотала Нэрис. Время для нее остановилось еще вчера, несмотря на смену дня и ночи – просто хотелось услышать хоть какой-то звук, кроме тихого потрескивания горящих поленьев. – Наверное, в Бергене все еще спят. В такую погоду всегда сладко спится…

Перед глазами встало тихое подворье конунга: занесенные снегом возы и сараи, маленький гостевой домик. Внутри весело пляшет огонь в очаге, манит медвежий полог, на своем тюфяке в сенях храпит Ульф, а за столом, склонившись над бумагами, сидит Ивар. Такой далекий, такой родной… А еще дальше, за много морских миль отсюда, в своих кроватках спят двойняшки – набегавшиеся за день, умильно причмокивающие во сне… Почувствовав, как защемило сердце, Нэрис прерывисто вздохнула. На глаза опять навернулись слезы. «Не реветь! – мысленно приказала себе она, задирая голову к небу и часто моргая. – Как жаль, что нынешней ночью совсем не было видно звезд. Может быть, завтра… Если оно наступит вообще, это завтра». Нэрис, вздохнув, на миг прикрыла веки. Этот снег! Так и мельтешит перед глазами, даже голова разболелась. Или он уже как будто не так густо сыплет? Леди прищурилась, от нечего делать считая снежинки.

И вновь моргнула – теперь уже удивленно-недоверчиво.

По сине-белому полотну равнины, в просветах между такими же белыми хлопьями, летящими с неба, прыгали маленькие черные точки. Почудилось?.. Нэрис, сбросив с головы овчину, приподнялась на соломе. Точки не исчезали. Наоборот – становились все крупнее и крупнее, и вскоре затаившая дыхание леди уже смогла разобрать очертания двух темных фигур. Люди?!

– Люди! – в ответ самой себе вскричала она, подхватываясь с лежанки. – Люди! Лю-у-у-ди-и-и!..

Пламя костра колыхнулось, словно предупреждая. Леди Мак-Лайон опустила вскинутые было в приветственном жесте руки – радость, накрывшая ее с головой, вдруг схлынула, повинуясь чувству безотчетной тревоги. Еще минуту назад она готова была отдать все на свете, только чтобы увидеть хоть чье-то лицо, услышать хоть чей-то голос и понять, что она не одна в этой снежной пустыне. Но сейчас… «Люди-то люди, – подумала Нэрис, напряженно вглядываясь в очертания двух темных силуэтов, – но кто они и с чем пришли?» Притупившийся от томительного ожидания страх вновь поднял голову. Вспомнился рынок и пара охранников, подошедших с вопросами – как раз перед тем, как кто-то сзади ударил ее по затылку. А что, если те двое были в сговоре с похитителями? Что, если… Нэрис бросило в жар. Этих тоже было двое – здоровенных, широкоплечих мужчин. Слишком больших для кого-то из дружинников Эйнара и недостаточно рослых для Творимира с Тихоней.

Леди Мак-Лайон попятилась к черному провалу пещеры. Но не сделала и полдесятка шагов – прятаться там негде, только саму себя в угол загонишь, а что потом? Она бросила затравленный взгляд на приближающихся людей. «Огонь затоптать? – пронеслось у нее в мозгу. – Нет, поздно. И по кострищу найдут».

Страх – плохой советчик. Да мало кто вспоминает об этом, когда на кону стоит его жизнь… Леди Мак-Лайон подхватила с разворошенной копны свою овчину, набросила ее на плечи и, спрыгнув с каменного «крылечка» прямо в снег, бросилась бежать. Куда, зачем – об этом она уже не думала. Как и о том, что попросту зря тратит силы. Далеко ли убежишь по таким сугробам? Да еще и без теплой одежды, завернувшись в одну только задубевшую шкуру, после двух дней поста и в снегопад?

Мысли были здравые, но в голову пришли, как водится, слишком поздно – когда несущаяся вперед без оглядки Нэрис, оступившись, по самые колени увязла в сугробе. Только отступать было уже некуда. Ругая свою трусость последними словами, леди кое-как выкарабкалась наверх, натянула обратно слетевший с ноги сапожок и обернулась. Теша себя безумными надеждами, что незнакомцы могли ей просто привидеться – как мираж, как давешнее движение каменных глыб… Ну ведь бывает же!..

– Да чтоб вас! – жалобно пискнула она.

Надежды пошли прахом: взявшаяся из ниоткуда парочка даже не думала исчезать. Больше того – она мчалась след в след за беглянкой, потрясая в воздухе кулаками и выкрикивая на два голоса что-то неразборчивое. А расстояние между охотниками и дичью становилось все меньше. Леди Мак-Лайон бросила отчаянный взгляд на пещеру, в одно мгновение превратившуюся из тюрьмы в желанный приют, перевела его на темнеющие впереди валуны – и решила, что хуже уже не будет. В конце концов, за камнями можно спрятаться и переждать. Или хотя бы из укрытия разглядеть преследователей, чтобы понять наверняка, враги они или друзья. Так себе схорон, дело ясное, но уж там, по крайней мере, в угол ее никто не зажмет!..

Нэрис покрепче вцепилась в свою овчину и припустила по равнине, молясь только о том, чтобы не упасть. «Второй раз не поднимусь, – задыхаясь от быстрого бега, думала она. – Господи, ноги сейчас подогнутся…» Двигаться и правда стало тяжелее – в этом месте белая пустошь выгибалась дугой. Холмов таких, наверное, здесь было много, но издалека да в снегопад их разве разглядишь? Подхватив мешающийся подол, леди Мак-Лайон принялась взбираться наверх, поминутно оглядываясь. Преследователи не отставали. «Отстанешь тут, – мысленно подосадовала она. – Когда все как на ладони! Боже, какой крутой холм. И какие сугробы… хотя не будь их, меня давно бы уже догнали». Отдуваясь, она кое-как доползла до вершины, стряхнула с ресниц холодный белый пух и обернулась снова. Преследователи нагоняли.

Закостеневший на холодном ветру, выпавший из пальцев подол тяжело ударил по щиколоткам. Овчина соскользнула с плеч. Снег под ногами захрустел, оседая.

– Стой! Сто-о-ой!

Хриплый вопль, раздавшийся за спиной, заставил беглянку вздрогнуть и попятиться. Подошвы сапог заскользили по насту, ноги предательски подогнулись. Леди Мак-Лайон беспомощно взмахнула руками и, захлебнувшись собственным криком, кубарем покатилась вниз по склону.

Преследователи, в одно мгновение потерявшие из виду цель, тревожно переглянулись.