сообщил Парфёну первые сведения о Настасье Филипповне Барашковой, и именно Залёжева взял Рогожин на первое «свидание» к Настасье Филипповне, когда решил преподнести ей бриллиантовые подвески, купленные на украденные у отца десять тысяч. Залёжев и вручил подарок, Парфён же молча присутствовал, а потом локти кусал: «…бестия Залёжев всё на себя присвоил. Я и ростом мал, и одет как холуй, и стою, молчу, на неё глаза пялю, потому стыдно, а он по всей моде, в помаде, и завитой, румяный, галстух клетчатый, так и рассыпается, так и расшаркивается, и уж наверно она его тут вместо меня приняла!..» Приятель Залёжев тут же и «каждому встречному пошёл болтать» (уж с умыслом или нет — Бог весть) о подарке, так что отец Парфёна быстро узнал об этом и сына чуть было на тот свет не отправил… Когда поезд Петербургско-Варшавской железной дороги подкатил к перрону, новоявленного миллионера Рогожина встречала небольшая толпа приятелей-прихлебателей и впереди всех — всё тот же Залёжев.

Заметов Александр Григорьевич

«Преступление и наказание»

Письмоводитель в конторе (полицейском участке). Раскольников впервые увидел его в участке, куда его случайно вызвали на другой день после убийства им Алёны Ивановны — вызвали из-за пустяшного дела по давнишнему денежному долгу: «Это был очень молодой человек, лет двадцати двух, с смуглою и подвижною физиономией, казавшеюся старее своих лет, одетый по моде и фатом, с пробором на затылке, расчёсанный и распомаженный, со множеством перстней и колец на белых отчищенных щётками пальцах и золотыми цепями на жилете. С одним бывшим тут иностранцем он даже сказал слова два по-французски, и очень удовлетворительно…» Затем Раскольников встречается с ним уже не в казённой обстановке — в трактире, где Родион жадно искал в газетах сообщения о своём преступлении: «Вдруг кто-то сел подле него, за его столом. Он заглянул — Заметов, тот же самый Заметов и в том же виде, с перстнями, с цепочками, с пробором в чёрных вьющихся и напомаженных волосах, в щегольском жилете и в несколько потертом сюртуке и несвежем белье. Он был весел, по крайней мере очень весело и добродушно улыбался. Смуглое лицо его немного разгорелось от выпитого шампанского…»

Разметов, играя в сыщика и подражая следователю-психологу Порфирию Петровичу, изрядно потреплет нервы Раскольникову намёками (зачастую преувеличенными самим Раскольниковым), подозревая его в преступлении и этим, конечно, поспособствует его «явке с повинной». И именно во время этой «явки» поручик-порох Илья Петрович сообщает мимоходом, что честолюбивый письмоводитель «перешёл» от них и собирается держать «какой-то экзамен».

Зарницына Наталья Егоровна

«Преступление и наказание»

Дочь Прасковьи Павловны Зарницыной, квартирной хозяйки Раскольникова, его невеста. Сам Раскольников в участке, куда его вызвали из-за долгов хозяйке, пояснил: «…я живу у ней уж около трёх лет, с самого приезда из провинции и прежде… прежде… впрочем, отчего ж мне и не признаться в свою очередь, с самого начала я дал обещание, что женюсь на её дочери, обещание словесное, совершенно свободное… Это была девушка… впрочем, она мне даже нравилась… хотя я и не был влюблён… одним словом, молодость, то есть я хочу сказать, что хозяйка мне делала тогда много кредиту и я вёл отчасти такую жизнь… я очень был легкомыслен… <…> но год назад эта девица умерла от тифа, я же остался жильцом, как был…»

Позже Разумихин в разговоре с Пульхерией Александровной и Авдотьей Романовной Раскольниковыми добавит: «Узнал я только, что брак этот, совсем уж слаженный и не состоявшийся лишь за смертию невесты, был самой госпоже Зарницыной очень не по душе… Кроме того, говорят, невеста была собой даже не хороша, то есть говорят, даже дурна… и такая хворая, и… и странная… а впрочем, кажется, с некоторыми достоинствами. Непременно должны были быть какие-нибудь достоинства; иначе понять ничего нельзя… Приданого тоже никакого, да он на приданое и не стал бы рассчитывать…»

Зарницына Прасковья Павловна

«Преступление и наказание»

Вдова коллежского асессора; мать Натальи Егоровны Зарницыной, квартирная хозяйка Родиона Романовича Раскольникова. На следующий день после убийства им старухи-процентщицы его вызвали в полицейский участок повесткой, как оказалось, — всего только из-за долгов хозяйке. Обрадованный Раскольников охотно и откровенно рассказывает письмоводителю Заметову и поручику Пороху: «…я живу у ней уж около трёх лет, с самого приезда из провинции и прежде… прежде… впрочем, отчего ж мне и не признаться в свою очередь, с самого начала я дал обещание, что женюсь на её дочери, обещание словесное, совершенно свободное… Это была девушка… впрочем, она мне даже нравилась… хотя я и не был влюблён… одним словом, молодость, то есть я хочу сказать, что хозяйка мне делала тогда много кредиту и я вел отчасти такую жизнь… я очень был легкомыслен… <…> но год назад эта девица умерла от тифа, я же остался жильцом, как был, и хозяйка, как переехала на теперешнюю квартиру, сказала мне… и сказала дружески… что она совершенно во мне уверена и всё… но что не захочу ли я дать ей это заёмное письмо в сто пятнадцать рублей, всего что она считала за мной долгу. Позвольте-с: она именно сказала, что, как только я дам эту бумагу, она опять будет меня кредитовать сколько угодно и что никогда, никогда, в свою очередь, — это её собственные слова были, — она не воспользуется этой бумагой, покамест я сам заплачу… И вот теперь, когда я и уроки потерял и мне есть нечего, она и подает ко взысканию…»

Разумихин, ухаживающий за Раскольниковым во время его болезни, быстро нашёл общий язык с Прасковьей Павловной, даже слегка поухаживал за ней и уладил все денежные недоразумения между жильцом и хозяйкой. В его рассказе Раскольникову и проскальзывают штрихи к портрету «Пашеньки» (как именует её Разумихин): «Я, брат, никак и не ожидал, чтоб она была такая… авенантненькая… а? Как ты думаешь? <…> И очень даже, — продолжал Разумихин, нисколько не смущаясь молчанием и как будто поддакивая полученному ответу, — и очень даже в порядке, во всех статьях. <…> Скверно, брат, то, что ты с самого начала не сумел взяться за дело. С ней надо было не так. Ведь это, так сказать, самый неожиданный характер! <…> как ты думаешь, ведь Прасковья Павловна совсем, брат, не так глупа, как с первого взгляда можно предположить, а? <…> Не правда ли? <…> но ведь и не умна, а? Совершенно, совершенно неожиданный характер! Я, брат, отчасти теряюсь, уверяю тебя… Сорок-то ей верных