«тесным» знакомством с иностранцем, а после того, как узнают, где я учусь и кто мои родители, они точно от меня не отстанут. Давай лучше погуляем по городу, у меня есть зонт, или посидим в кафе.

Асад обреченно пожал плечами, потом остановился, посмотрел мне в глаза и спросил:

— Где ты живешь? Мы можем пойти к тебе?

Этот «неожиданный» вопрос «застал меня врасплох», я «смутилась».

— Живу я недалеко, — после паузы ответила я, — квартира — комната в коммуналке, в нее поселил меня отец после настоятельной моей просьбы, взамен на обещание никого туда не приводить.

Почувствовав, что я могу нарушить обещание при определенной настойчивости с его стороны, Асад начал меня уговаривать, что мы зайдем ненадолго, посидим, выпьем вина, поговорим, мы же так давно не виделись и он очень сильно скучал. Я не очень категорично возражала, в конце концов Асад «уговорил» меня. Домой мы пошли путем, который пролегал мимо ресторана. Асад зашел в него и вернулся с пакетами в руках. Когда подошли к моему дому, уже стемнело, я показала Асаду окна моей квартиры. Асад обрадовался, что в них не было света, откуда ему было знать, что из-за неплотно задернутых штор за нами наблюдают из нескольких комнат. Осторожно, чтобы не шуметь, мы прошли в мою комнату. Привычными движениями я нашла в темноте выключатель и комната осветилась мягким светом. Она была небольшая, но очень уютная. Перед окном стоял двухтумбовый письменный стол, на котором аккуратной стопкой лежали несколько книг, вообще-то в комнате было много книг, они стояли рядами в книжных шкафах, на стенах висели копии картин и репродукции, центральное место занимал портрет Есенина. Хозяйским взглядом я окинула комнату, все ли в порядке. Быстрым шагом я направилась к кровати на ней сверху, на покрывале, лежала полупрозрачная ночнушка и из того же материала трусы, я быстро убрала все это в прикроватную тумбочку и смущенно улыбнулась Асаду, а про себя отметила, «профессионалы, эффект: «гостей не ждали!»

Асад с интересом осматривал квартиру, мимо его внимания не прошли мои манипуляции с интимными вещами. Я включила проигрыватель, из динамика полилась приятная музыка, пел Ив Монтан. Потом достала из шкафа посуду, бокалы и через несколько минут импровизированный стол был готов. Асад не отрывал от меня глаз, следил за каждым движением. Я невольно улыбнулась про себя: «Вот бы он удивился, узнав, что я впервые нахожусь в этой квартире». Потом мы пили вино с виноградом и конфетами, танцевали. Асад несколько раз пытался меня поцеловать, но это ему не удавалось и вообще возбужден он был если не до предела, то, по крайней мере, в высокой степени, ему очень хотелось уложить меня в постель, впрочем, я была не против, но инструкции требовали от меня другого. Временами я вроде бы опасливо незаметно посматривала на часы и невольно облегченно вздохнула, когда «догадливый» Асад засобирался домой, что явно давалось ему с трудом. Я извинилась за свое поведение, мотивируя необычностью ситуации в квартире и моими обещаниями отцу. Договорились встретиться через неделю возле моего дома и куда-нибудь пойти, Асад обещал что-нибудь придумать.

Через неделю встретились. Асад так ничего и не придумал, кроме большого букета традиционных красных роз, бутылки шампанского и пакетов со сладостями и фруктами. Оставив все это в квартире, мы пошли гулять. Прогулка была короткой и вскоре мы были возле дома. В окнах было темно, соседей по коммуналке опять не было дома.

В этот раз Асад был более настойчив и к огромной его радости, я не устояла. Еще через неделю нетерпеливый Асад чуть ли не с полудня ждал меня возле дома. Я была «очень недовольна» его преждевременным приходом и то, что долго торчал перед подъездом на виду соседей, но в конце концов «простила». На самом деле его появление у дома зафиксировали «соседи по коммуналке», у меня в это время были плановые занятия по боевым искусствам, которые тут же были прекращены, и через какие-то полчаса я поднялась со станции метро и шла домой якобы после занятий в институте. Виноватый Асад искупая свою вину был особенно нежен и ласков… Усталые, мы неожиданно уснули в моей постели.

Утром я поначалу была очень недовольна происшедшим, а потом махнула рукой, мол, будь что будет. Позавтракали, вместе открыто вышли из дома и разошлись по своим делам. После этого события мы стали встречаться чуть ли не каждый день. График наших встреч разрабатывался аналитической службой центра, и в результате влечение Асада ко мне после запланированного периодического ослабления вспыхивало с новой силой. Свидания тщательно готовились центром, разрабатывался сценарий, определялись темы наших бесед, в основном, они касались жизни Афганистана, руководящей элиты, личных отношений его руководителей между собой, привычек и предпочтений их самих и членов семей, составлялись вопросы, которые я «ничего не смыслящая в экономике и политике», задавала Асаду, а он с превосходством старшего и знающего подробно и с удовольствием объяснял младшему несмышлёнышу, который и задает-то их исключительно для того, чтобы сильнее понравиться ему. Асад терпеливо отвечал на мои порой бестолковые уточняющие вопросы. Эти ознакомительные беседы всегда прекращались по моей инициативе — мне эти серьезности быстро надоедали и потом была постель… Поначалу меня стесняло присутствие в наших интимных отношениях посторонних незримых свидетелей, это отражалось на моем поведении, но Асад истолковывал его, как мою природную женскую стыдливость перед ним и это ему очень нравилось, но человек привыкает если не ко всему, то ко многому, так и я «привыкла».

Наверное, это естественно, я стала увлекаться Асадом всерьез, он мне все больше и больше нравился и как мужчина, и как человек. Я с нетерпением ждала наши встречи и с сожалением выпроваживала Асада, якобы потому, что было уже поздно и так нужно было. Конечно, эти изменения во мне были замечены центром, и я срочно была отправлена на практику в другой город.

С Асадом мы не виделись две недели, все это время со мной работали психологи, психотерапевты и довольно быстро привели в норму.

Асад «откуда-то» узнал время моего возвращения и встретил на перроне с неизменными розами, а у вокзала нас ждал автомобиль афганского посольства, что вызвало мое недовольство и возмущение. Я в очередной раз высказала ему, что за связь с иностранцем, и несмотря на то, что он из дружественного Афганистана, меня просто отчислят из института,