Однако, несмотря на Милевины препоны, они всё-таки встретились, случились, и у Анны родилась от Альберта дочка Эрика.

В 1951 году, когда Милева и Анна были уже в земле, Эйнштейн назвал реакцию Милевы типичной для женщины такого «редкого уродства».

Однажды, после очередной сцены ревности, когда Милева ударила Альберта, он дал ей сдачи, и её лицо распухло. Выходя на люди, она говорила, что это от больного зуба.

В 1911 году, когда Эйнштейн преподавал в университете в Праге, их служанка Fanni, что жила у них в квартире, забеременела, и, кто отец, было неизвестно. Альберт и Милева не могли пристроить ребёнка ни в приют, ни в какую-либо семью и оставили на некоторое время у себя, планируя, что позже они отправят ребёнка бабушке, матери служанки.

Эйнштейн предпочитал простых женщин светским. Его друг Janos Plesch, который был свидетелем многих похождений Эйнштейна, писал своему сыну:

Эйнштейн любил женщин, и, чем проще они были, чем больше они пахли и потели, тем больше он их любил.

Это говорит о том, что Эйнштейн действительно любил женщин, а не их фальшиво-возвышенный образ, что он любил их ебать не с закрытыми глазами и зажатым носом, а искренне обожал женскую плотскую суть.

Служанка Herta Waldow, жившая в семье с 1927 по 1932 год и тоже, наверно, бывшая наложницей Эйнштейна, сказала:

Он любил красивых женщин, и они отвечали ему взаимностью, обожая его.

А это значит, что Эйнштейн любил всяких и любых женщин, красивых и уродливых, грязных и подмытых – и нет более убедительного доказательства безоглядного женолюбия.

В 1912 году его первая любовь Marie, которую он безжалостно бросил, наконец вышла замуж и родила мальчика, очень похожего на Эйнштейна. Ходили слухи, что это был его сын, так как Эйнштейн свиделся с Мари по времени, похожем на нужное.

К 1914 году, на исходе совместной жизни с Милевой, Эйнштейн выдвинул ей письменные условия, при соблюдении которых он ради того, чтобы не потерять детей, соглашался оставаться в браке. В списке условий были и такие: стирать его бельё и следить за его одеждой, три раза в день еда должна доставляться в его кабинет, уходить из его кабинета и спальни по первому требованию, не сметь ни в чём его упрекать и критиковать при детях. Кроме того, Милева не должна была надеяться не только на возобновление интимных отношений, но и даже дружеских. Она этих условий не приняла, и брак впал в агонию.

Эйнштейн твёрдо для себя решил, что больше с Милевой он жить не будет ни при каких обстоятельствах.

Второй, и последней, женой стала его кузина Эльза, на которой он женился в 1919 году, сразу, как он развёлся с Милевой, которая несколько лет отказывалась дать согласие на развод, но наконец сдалась. В разводных документах Эйнштейн признавал, что у него был адюльтер и что в их браке имело место рукоприкладство.

Милеве, воспитывавшей двух его сыновей, Эйнштейн в дополнение к алиментам отписал свою Нобелевскую премию, в получении которой он был уверен. И действительно, через три года он её получил.

После развода напряжённость отношений с экс-женой ослабла, Милева стала чинить меньше препятствий Альберту для общения с сыновьями, что было для него самым важным, и Альберт писал Милеве:

С течением времени ты убедишься, что нет лучше экс-мужа, чем я, ибо я верен, быть может не в той форме в какой себе это представляют юные девушки, но, тем не менее, верен и честен.

Эйнштейн потерял Эльзу из виду в ранней юности и снова встретился с ней после долгой разлуки, когда она уже была разведена и с двумя дочками. Эйнштейн пытался ухаживать и за младшей сестрой Эльзы по имени Paula, прельщённый её свежестью, по сравнению с Эльзой. Но пришлось остановиться на старшенькой.

Он с ней сошёлся ещё до развода с Милевой.

В одном из писем Эльзе, когда Милева уехала, он писал:

Отсутствие Милевы мне так приятно. Как ты видишь, я тоже получаю удовольствие от брака.

(Знал ли Эйнштейн анекдот?

Мужик положил на стол хуй и бьёт по нему молотком.

– Ты что делаешь? – удивляется приятель.

– Занимаюсь онанизмом.

– А когда же ты удовольствие получаешь?

– Когда промахиваюсь.)

Эльза обеспечивала Эйнштейну необходимый уход и пыталась обучать его основам гигиены: чистить зубы, причёсывать волосы и чаще принимать ванну и ещё там что-то из чистоты. На что Эйнштейн по сути твёрдо, но словесно мягко, как он это умел делать, заявил, что он перестанет быть самим собой, если будет отказываться от своих привычек.

Эльза была богемной особой, занималась художественным чтением стихов и якшалась с плейбоем-врачом Georg Nicolai. Эйнштейн знал об этом и разрешал ей открыто продолжать отношения по её просьбе. Позже Эльза, видно в благодарность, разрешала Эйнштейну держать любовниц.

Жениться на Эльзе он тоже не горел, но так как с ними в квартире жили две её дочки брачного возраста, то они могли быть скомпрометированы. Родственники Эльзы тоже давили. Однако Эльза была не единственной кандидаткой в жёны – её старшая 20-летняя дочь Ильза была для Эйнштейна явно желанней.

Знаменитый на весь Берлин сердцеед Georg Nicolai был сначала любовником Эльзы, а потом и дочери Ильзы. Вот ему и написала письмо Ильза, которое требовала уничтожить после прочтения. В этом письме она спрашивала совета, что делать – выходить замуж за Альберта или нет. Nicolai письма не уничтожил, а сохранил, и потом разные родственники и попечители пытались не допустить обнародования этого письма. Однако оно всплыло, и в нём Ильза сообщает, что Альберт объявил, что может жениться на матери или на дочери и пусть они решают, на ком. Эльза не возражала, чтобы женой стала дочь, и предоставила решение ей. Что ответил Nicolai, осталось неизвестно. Альберт женился на Эльзе, а потом продолжал жить и путешествовать с матерью и двумя дочками, пока старшая не вышла замуж. В письме Nicolai Ильза пишет:

Я знаю, что Альберт любит меня так сильно, как, быть может, ни один мужчина меня любить не будет, он мне даже сам об этом вчера сказал.

Также она поведала, будто Альберт признался ей, что не в состоянии контролировать свои сексуальные порывы, когда Ильза находится рядом с ним. Далее она признавалась Nicolai:

Если существуют истинные чувства дружества и товарищества, то именно их я испытываю по отношению к Альберту. Однако я никогда не испытывала даже намёка на физическое влечение к нему.

Эйнштейн сказал, что если она будет продолжать жить с ним под одной крышей, то ему не важно, выйдет она за него замуж или нет, потому что она в любом случае останется совершенно независимой и будет дорога ему в той же мере, как и её мать.

Тут явно попахивало желанием еть как мать, так и дочку, что скорее всего и поимело место. Кроме того, он сказал, что если у Ильзы нет желания родить ему ребёнка, то тогда лучше ей не выходить за него замуж. Ильза же утверждала в письме, что у неё нет ни малейшего желания рожать ему детей.