высокий бокал. По комнате расплылся терпкий запах. Он подошёл ко мне и предложил:

— На-ка, выпей всё сразу, только мелкими глотками, а я побуду с тобой.

— Я выпью остальное после, — протянул я бокал Киприану.

— Нет, нет. Всё! Сейчас, при мне выпей.

— Очень приторный вкус… — пытался я возразить.

Но Киприан настоял на своём, а мне особо сопротивляться не было сил. Я допил напиток, и меня поглотил «сон», словно я окунулся в прохладу тумана. Я и спал, и не спал. Это очень странное состояние, когда находишься между сном и бодрствованием. Внезапно меня начало трясти. Я чувствовал, как сильные руки Киприана прижимали меня к кровати. Потом подошёл Павел. Я слышал, как они переговаривались меж собой, но смысл слов не улавливал. У меня в голове образовалось некое пространство, оттеснив все мысли, и в этом пространстве развернулся экран. А на экране стало появляться изображение чего-то, что я ещё не мог вспомнить. Это изображение пульсировало, становилось то ярче, то бледнее, и так до тех пор, пока я не вспомнил что это и где. Потом были события, которые я отчасти вспоминал при помощи Киприана, под влиянием его воздействий. Каждый раз, когда я не помнил имён и места действия, изображение на экране начинало пульсировать. Память восстанавливала события, и лента моего прошлого вновь вертелась.

Меня уже не трясло, прошли озноб и тошнота. Я находился в смятении от такого изобилия информации, восстановленной мозгом. Чувствовал я себя обессиленным. Мне хотелось спать… Но теперь меня одолевал здоровый сон. Мои друзья моё молчание истолковали иначе: они решили, что я потерял сознание. И Киприан стал трясти меня за плечо:

— Николай… Николай Ты слышишь меня?

— Да, да… я слышу…

— Что с тобой? Что ты пережил?

— Я всё расскажу потом… Сейчас хочу спать…

— Николай, — заговорил Павел, — ты как себя чувствуешь?

— Всё хорошо. Да не волнуйтесь вы так. Я устал и очень хочу спать…

— Пусть отдохнёт, — вставил своё слово Киприан. — Мы с тобой, Павел, вернёмся в гору, а Ераст побудет с Николаем на случай… — голос Киприана звучал всё глуше и глуше. Конца фразы я уже не слышал, потому что уснул.

Пробуждения моего мои друзья-подвижники ждали трепетно, с нетерпением. Я проспал трое суток, а проснувшись, онемел от осознания всего происшедшего со мной. Я понимал, что они ждут моего рассказа обо всём случившемся, но… я не мог тратить время на разговоры.

Теперь я всё вспомнил: я знал, что мне надо делать. Принеся слова извинения моим друзьям, я покинул их, пообещав вернуться несколько позднее и всё объяснить.

— Поступай, как считаешь наиболее важным для тебя, Николай, — сказал мне Павел, — а мы уж никуда не спешим.

— Киприан огорчится, узнав, что ты покинул так спешно нас в его отсутствие, — добавил Ераст и продолжил, улыбаясь: — Я рад за тебя, и до встречи, Николай.

— До встречи. Я обязательно вернусь ещё к вам!..

Теперь мой путь лежал в дом Учителя. Я только и думал: «Лишь бы он был дома… лишь бы он был дома» … Ещё миг и я у порога дома Учителя. Моё сердце радостно затрепетало: Учитель дома!

Когда я вошёл в дом, Учитель сидел за столом, сложив голову на согнутые руки. Видимо, он читал и задремал. Рядом лежала большая книга, раскрытая почти на середине.

— Учитель, — позвал я его, подойдя, — Учитель!

Он встрепенулся. Поднял голову, тряхнул ею. И на меня уж смотрели чистые глаза, свободные ото сна. Они излучали тепло. Лицо Учителя преобразилось — он улыбался.

— О! — воскликнул он, — Николай! Это в самом деле ты? Я не грежу?

— Нет, Учитель. Это действительно я, Николай. Скажи мне, как они? — сразу же я задал вопрос, терзавший меня.

И Учитель понял меня. Он просто ответил:

— Смотри, — и взял меня за руку.

Я увидел ту, которую люблю больше жизни. Я видел её живой и здоровой. Я видел её, которую должен был назвать мамой… Она кормила грудью туго спелёнатого младенца… Значит, всё обошлось… Господь не допустил непоправимого… Жива она…, жива и малышка — моя сестра…

Перед Инной на столике лежала раскрытая тетрадка с недавно написанными стихами, а сама она смотрела в окно и улыбалась, вспоминая о чём-то:

Ждали сына,

Родилась — дочь!

Она пришла светлым днём,

А не в тёмную ночь.

Здесь тайна Твоя,

Господи, сокрыта.

Ведь знала только я,

Что дочь родится …

Только имя ей

Не знаю, какое дать …

Как хотел Николай —

Александрой буду звать.

Он, она ли…

Всё одно — Саша.

Пусть растет сильной

Дочурка наша.

Я вздохнул облегчённо.

— Учитель, сколько времени я отсутствовал?

— Земным исчислением — два месяца и… семь дней.

Я сел на стул, на котором только что дремал Учитель. Он же сел с другой стороны, напротив меня и спросил:

— Хочешь чего-нибудь поесть или освежающего?

— Нет, я не голоден, пить тоже не хочу.

— Тогда рассказывай, что произошло с тобой? Где ты был всё это время? Я уже не знал, что и думать…

— Хорошо, я расскажу… — и я поведал всё то, что произошло со мной с того момента, когда я простился с ним и до нашей встречи сейчас.

Выслушав меня, Учитель вздохнул:

— И почему я послушал тебя? — спросил он не то меня, не то себя самого.

— Кто бы мог подумать, Учитель, что подобное случится со мной в Пути к Озеру Забвения? Разве мог я или ты это предвидеть? — попытался я его утешить, потому что по его виду догадался, что в случившемся он винит себя.

На мои слова утешения или оправдания, он ответил:

— Я предполагал о такой возможности…

— …?!

— Да, это так. Но я не хотел тебя беспокоить ещё и этим перед тяжёлым испытанием — возвратом на Землю. Я не думал, что она так решительна…

— Кто она?! — воскликнул я вопросительно, и тут же меня сразила мысль: «Тамара!»

Всего одно слово, а сколько оно значило! Я вопросительно глянул на Учителя. Он также взглядом ответил мне, подтверждающе. Я не ошибся. Мои сомнения относительно Тамары подтвердились.

— Почему она это сделала? — недоумевал я. — Зачем?

— Она хотела удержать тебя здесь… Любой ценой… Она хочет быть рядом с тобой всегда…

— Но я не хочу!

— Для неё её желание оказалось превыше.

— Учитель, а как же она так смогла воздействовать на меня? Какой такой Силою?

— О, Николай, этого не знаю и я.