рейсы между Англией и Южной Америкой. И вдруг ни с того ни с сего — Соединенные Штаты! Прощай, контрабандные операции, спокойные, удобные рейсы! На севере свирепствовала война, подводные лодки пускали ко дну суда, вместо спокойной работы моряков ожидали борьба и опасность.

После трех лет раздумья и проволочек Соединенные Штаты Америки вынуждены были выйти на военную тропу, чтобы обеспечить своим дебиторам победу и этим поддержать их платежеспособность. Чего не сумели сделать эмоции, патриотизм и кровное братство, того добились коммерческие соображения. Старинный закон ростовщиков гласит: нельзя допускать разорения должников. Он сохранял свою силу как на биржах, в банкирских конторах и маленьких лавчонках, так и в международных сделках государств.

Болезненнее всех переживал перемену рейса Ингус — рушились все его планы. Неизвестно было, как долго «Саутэрн Принс» останется в Соединенных Штатах. Может быть, все обойдется одним рейсом, а возможно, его задержат до весны. Время уходит, наступит рождество, и Ингус не успеет накопить нужную сумму. Даст ли Мод ему новую отсрочку?

Перед уходом из Буэнос-Айреса он написал Мод письмо: «Пока все идет хорошо, есть уже половина обещанного, и надеюсь до рождества выполнить остальное. Еще одна поездка в Аргентину — и все будет достигнуто! Жаль, что сейчас нас отправляют в Соединенные Штаты — это будет очень досадный перерыв».

Домой и Лилии он еще не писал, так как не получил ответа на последние письма. Только Карл прислал безотрадное письмо — можно было догадаться, что ход военных событий обещает мало хорошего для Риги и Видземе.

В конце июля «Саутэрн Принс» кончил разгрузку и, забрав балласт, направился на север. Через двадцать дней они завернули в один из портов Венесуэлы пополнить запасы угля. Капитан одновременно с почтой получил целую пачку английских газет. Вечером к Ингусу зашел Яновский и протянул ему номер «Дейли Мейл».

— Прочти внимательно и скажи, не придется ли тебе поблагодарить меня, — сказал он.

— Что там особенного? — спросил Ингус.

— Прочти, тогда поймешь, о чем говорю.

Яновский ушел, и Ингус принялся внимательно изучать газету.

Вскоре он нашел то, на что намекал Яновский. Это было сообщение о гибели «Канадиэн Импортер».

— Вся команда погибла, — шептал Ингус, содрогаясь от ужасного известия. — Я бы тоже был среди них. Яновский прав, я должен быть ему благодарен. Или, может быть, меня сама судьба хранит? Почему? Для какой цели?

Он сразу же вспомнил Мод. Ведь это ради нее он избрал это судно и вот остался жив! Следовательно, больше, чем Яновскому, он должен быть благодарен Мод. «Мод, милая, добрая фея моей жизни! Сама судьба указывает нам верный путь. Ради тебя мне дарована пощада, и в будущем ты спасешь меня».

Затем ему пришли на память и другие обстоятельства. Он вспомнил о домашних. В последних письмах он писал им, что поступает на «Канадиэн Импортер» и уходит в Канаду. Они ведь не знают о его переходе на другой корабль и теперь убеждены, что Ингуса нет в живых. Какое горе и страдания по-пустому! Живого человека оплакивают, как покойника!

Чтобы немедленно покончить с трагическим недоразумением, Ингус сразу же написал письма матери, Карлу, Лилии и в тот же вечер отправил их. Заодно он послал родным немного денег.

«Саутэрн Принс» оставался в порту только одни сутки. Это было безотрадное место, один из самых опасных малярийных очагов на всем южноамериканском побережье. Незадолго до выхода в море распространилась зловещая новость: в порту начала свирепствовать холера. Это подтвердила и санитарная полиция. Капитан сразу же прекратил погрузку угля, и «Саутэрн Принс» с полупустыми бункерами отправился в море, подальше от опасного места.

Но микробы эпидемии уже были занесены на пароход. На следующее утро заболел один из матросов, до вечера к нему присоединились стюард и третий механик. К счастью, все обошлось только этими тремя. Их изолировали от остальных и поместили на кватердеке. У острова Кюрасао «Саутэрн Принс» встал на рейде и поднял карантинный флаг. Вскоре появился санитарный катер и увез больных на берег, а пароход продолжал свой путь в Галвестон.

— Ну, теперь пойдут неприятности, — сказал Ингусу Яновский. — Придется болтаться в карантине.

Больше всех огорчался капитан.

— И зачем мы полезли в эту чертову дыру? — ворчал он. — Можно было бункероваться в Пернамбуку или Баие. Теперь вот сиди на якоре на Галвестонском рейде в ожидании, пока американцам заблагорассудится впустить нас в порт.

Единственная надежда была на то, что из-за нехватки пароходов военные ведомства не разрешат устанавливать слишком продолжительный карантин. Надежда эта оправдалась к удовольствию экипажа и судовладельцев и к несчастью для семи человек с желтоватым цветом кожи — они прокрались на «Саутэрн Принс» во время его стоянки в угольном порту и спрятались в междупалубном пространстве. Семь китайцев ехали в Соединенные Штаты, и никто на пароходе не подозревал об этом.

3

Они прокрались на пароход ночью, когда он стоял под погрузкой. Четверо из них работали на подноске угля, остальные трое слонялись без работы на берегу, но у всех семерых было одно желание — попасть в Соединенные Штаты.

На родине они не знали друг друга. Их свела одинаковая судьба — голод, безработица, стремление выбиться в люди. Шесть лет назад они записались в партию кули, которых вербовали в Шанхае агенты гавайских плантаторов. Договор надо было подписать на четыре года — договор, который на сорок восемь месяцев превращал их в рабов, в собственность белого плантатора, подобно мулу, плугу или дойной корове. Но они мечтали о долларах, которые получат по окончании работы, и о тех прекрасных вещах, которые приобретут на эти деньги. Четыре года рабства, а после этого — свободный, состоятельный человек до конца жизни — такая перспектива позволяла нетребовательным людям пренебречь всеми трудностями и страданиями на чужбине. Состоятельность — понятие относительное. Несколько сот долларов — сумма как будто не очень большая, но для человека скромного, привыкшего довольствоваться несколькими центами в день, если его удовлетворяет горсточка риса и хрупкая бамбуковая хижина, это целый капитал.

У каждого из них была своя цель. Один собирался купить клочок земли, построить лачугу и заняться земледелием, другой — открыть в городе лавчонку и вести торговлю, третий мечтал о мастерской, о почетном звании мастера и хозяина. Решив однажды, они уже не меняли планов и поэтому иногда достигали цели.

Когда предусмотренный договорам срок кончился, большая часть кули уехала с Гавайских островов обратно в Китай. Не уехали только эти семеро и еще некоторые другие. Не потому, что они изменили своим планам, и не потому, что у них